Шрифт:
ЧАСТЬ 1
Он сидит на берегу. На песке. Индийский океан соленым языком лижет его ступни. В его руках солнце. В его глазах горизонт. Осколки ракушек вокруг него похожи на драгоценные камни.
В вышине, за спиной, о чем-то перешептываются пальмы. Ветер треплет их спутанные макушки, подслушивает их секреты, лелеет в ладонях обрывки фраз. Кожа пахнет солью. Далеко, в размытой лазурной дымке, миражи складываются в причудливые узоры.
Он сидит на берегу.
Он отряхивает руки от песка и натягивает на плечи холщевую куртку.
1.
Надо бы купить пару дурацких маек, чтобы ходить на презентации. Хорошенькая история: все в «D&G», а ты входишь, и поперек груди у тебя – большой зеленый член. Добрый вечер!
Журналистам в наши дни прощают все. Главное, чтобы у тебя на шее болтался бейдж с надписью: «Пресса». Главное, чтобы ты вообще пришел. И чтобы хоть что-нибудь написал. А уж ради того, чтобы это «что-нибудь» было позитивным и «форматным», тебя могут пустить на мероприятие даже нагишом.
Мы не четвертая власть. Мы – первая.
Эта мысль меня веселит. Я улыбаюсь, поворачиваюсь на спину и окончательно просыпаюсь. Солнце проникает в комнату длинными яркими полосами.
За окном настойчиво сигналит машина. Где-то наверху сосед заводит свою бесконечную дрель. Он делает это ежедневно, ровно в одиннадцать, и если сегодня он не отстал от графика, значит, я опаздываю на очень важную встречу.
Черт!
В двенадцать я должна быть на Арбате, то есть из дома я должна выйти прямо сейчас, в трусах и тапочках. Круто!
– Маша, поставь чайник! – ору я по пути в ванную. Надеюсь, Машка меня слышит.
Через десять минут, когда я вхожу на кухню, на столе уже стоит чашка кофе, сливки, и бутерброд с сыром на блюдце. За три месяца совместного проживания Маша выучила мой утренний рацион наизусть.
– Спасибо! – сквозь бутерброд говорю я. Часы на холодильнике показывают 11:14. В принципе, если бежать до маршрутки, а в метро передвигаться в переходах максимально быстро и не миндальничать, пропуская в вагон вперед себя всех старушек с тележками, на встречу я опоздаю… максимум минут на десять-пятнадцать. К тому же – кто сказал, что Иван явится в кафе вовремя? Сам, наверняка, опоздает, не меньше, чем на полчаса. Полдень для таких, как он – это вообще раннее утро. А некоторые так и вовсе спят до сумерек, как вампиры.
– Как всегда, опаздываешь? – спрашивает меланхолично Маша, поедая свои вечные мюсли.
– Угу. А ты, как всегда, смотришь всякую ерунду.
На кухонном телевизоре Машка смотрит MTV. Она всегда смотрит MTV. На этот раз двое придурков из очередного идиотского шоу удирают по каким-то прериям от слонов, которых они сами же и раздразнили. В прошлый раз эта же парочка, кажется, на спор ела живых червей. Интересно, сколько платят в Америке ведущим за такой экстрим? Впрочем, знаю я пару персонажей, которые согласились бы есть даже собственное дерьмо, совершенно бесплатно – лишь бы их показали
Кстати, из этого могло бы получиться неплохое шоу. «Съешь дерьма и стань звездой!». Надо кому-нибудь продать идею. За дорого.
– Я просто разгружаю мозг, – говорит Маша. – Дай мне отдохнуть после работы.
Если учитывать, что девяносто девять процентов населения этой планеты только и делают, что бездельничают на работе, а после «разгружают» мозг перед телевизором, вымрем мы гораздо раньше, чем прогнозируют ученые. И коллайдер здесь будет ни при чем…
Хотела я спросить у Машки, чем именно она так нагружает мозг за смену ночного сторожа в салоне красоты, но передумала. Обидится!
Допиваю кофе залпом, бросаю посуду в раковину, смотрю на часы – 11:20. Вполне себе сносно.
– Я вечером все вымою, – говорю я Машке.
– Ага, – не отрывая глаз от телевизора, иронизирует она. – Как же!
Я, правда, честно-честно, помою вечером посуду. Хотя мое дежурство было вчера. Или позавчера?
Итак: ноутбук, блокнот, две ручки, кошелек, телефон, диктофон. Ничего не забыла.
А расчесаться? А расчешусь я в лифте – у меня в распоряжении зеркало и целых двенадцать этажей свободного времени.
Надо поставить на телефонном будильнике новую мелодию. На старую я, видимо, уже не реагирую. И надо, наконец, не забывать ставить будильник на телефоне. Иначе меня когда-нибудь все-таки уволят.
Интересно, это только у меня лифт едет катастрофически медленно, когда я опаздываю, или это – всеобщая временная аномалия? Наконец старый мастодонт, трясясь и вздыхая, с кряхтением распахивает передо мной свои двери. Поехали!
На Смоленской я оказываюсь в двадцать минут первого. Стоя на эскалаторе, мучительно размышляю, звонить Ивану или нет. Ненавижу извиняться за опоздания. Но ведь он наверняка недавно проснулся и только сейчас выезжает из дома.
– Лиза, я уже на месте, – отвечает он мне после третьего гудка. – На втором этаже, у окна.
Черт! Может, он просто не ложился? Афтепати на Арбате?
– Э… я уже подхожу, буду через минуту, – говорю я, отключаюсь и мчу вверх по эскалатору, стараясь не налететь на чей-нибудь портфель или локоть.
До ресторана, в котором назначена встреча, я совершаю героический марш-бросок. Организм, надорванный сидячим образом жизни, реагирует на пробежку удивленным покалыванием в боку. Добежав до входа и держась за выпрыгивающее сердце, я останавливаюсь и пытаюсь выровнять дыхание. Получается плохо, но тянуть время дальше нельзя. Пригладив взлохмаченные волосы, я вхожу внутрь и поднимаюсь на второй этаж.
2.
Иван сидит у окна. Он разговаривает с кем-то по телефону. Увидев меня, Иван кивает, но взгляд его не здесь – он где-то далеко, рядом с невидимым собеседником. Я усаживаюсь на стул, достаю из сумки блокнот и какое-то время изучаю специальное предложение ресторана на коктейли «Мохито», лежащее у меня перед носом.
Рядом с Иваном – тарелка, на которой недавно был салат. То есть он, скорее всего, явился в ресторан вовремя, и пока я скакала по Новому Арбату, уже успел позавтракать. Черт, кто же знал, что этот тип – такой педант?