Быстрый и мертвый
Шрифт:
— Вы хотите тронуть его с места? Нельзя!
Кон Воллиен тщательно осмотрел и ощупал Маккаскела.
— Вот вам мое мнение: у вас сильно поранена нога, сломана пара ребер и разбита голова, кое-где есть ссадины, но в общем ничего страшного. Поваляетесь немного и будете жить. — Кон усмехнулся. — Считаю, что вы будете. Я видал новичков, скончавшихся от ран, которые не причинили бы вреда и десятилетней девчонке из здешних мест. Думаю, вы выкарабкаетесь. Надо перевезти вас с этого склона. По ночам тут холодно, жутко холодно. И тем, кто охотится за вами, на открытом месте легко вас убить.
— Это была пума, — пояснил Маккаскел. — Она прыгнула на лошадь, а та сбросила меня, но я ухитрился выстрелить в зверя.
— И отпугнули его, — сказал Воллиен. — Ваше счастье, что не ранили. Раненая пума приходит в такую ярость, что способна растерзать в клочья.
— Вы, наверное, самый бесчувственный человек, которого я когда-либо знала, — возмутилась Сюзанна. — В вас нет ни капли жалости!
— Он мне не отец родной, мэм, — возразил Воллиен. — В этом краю получить ссадину можно и на рабочем месте. Помнится, мне пришлось как-то ампутировать палец.
Воллиен протянул руку Дункану.
— Мак, держитесь. Мгновение, и вы будете в седле.
— Осторожнее! — запротестовала Сюзанна.
— Мэм, солнце сядет через час. А может и раньше. После захода солнца здесь такой холод, какого вы никогда не знавали. Мы же наверху, тысяч на десять футов выше уровня моря. Поэтому надо спуститься вниз, где мы сможем незаметно развести костер, а сами спрячемся от ветра.
Дункан схватил его за руку, и Воллиен, приподняв его, помог сесть на лошадь. Лицо Маккаскела побледнело от боли, но, кроме тихого стона, он не издал ни звука.
Воллиен улыбнулся:
— А вы тут набрались мужества, приятель. Еще немного, и вы станете настоящим человеком Запада.
— Легко быть смелым, когда все, что от вас требуется, это болтать языком! — резко сказала Сюзанна.
Воллиен рассмеялся и поехал вперед туда, где можно было разбить стоянку.
— Ну вот мы и дома, Маккаскел. Заночуем прямо здесь. Тут есть укрытие, дрова, вода, а также камни и бревна, чтобы построить укрепление на случай, если бандиты отыщут нас.
Глава 14
Они остановились в осиннике, рядом была лужайка, заросшая густой травой. Скальная порода образовала глубокую нишу, а дров тут хватило бы на долгие годы. Давным-давно в каньоне случился ураган, который повалил великое множество деревьев.
Из сушняка развели костер. Дым его рассеивала листва осин, а пламя от посторонних взоров загораживала каменная ниша. Укрытие было отличное, и таких здесь было много. Нужно обладать лишь острым зрением и знать, что ищешь.
Кон знал такие места по всему Западу. Многими он никогда не пользовался, но местонахождение их хранил в памяти на всякий случай.
Кон Воллиен понимал, что это не его открытие. Почти любой такой стоянкой пользовались и раньше. Там всегда можно найти остатки старых костров, наконечники стрел и копий и даже грубо сработанные каменные топоры.
При помощи длинного стального ножа, изобретенного для переселенцев братьями Бови, Кон Воллиен нарезал ветвей, устроил для Маккаскела ложе и накрыл его собственным одеялом.
— Несколько дней от вас, Мак, будет мало пользы, — заметил он, — поэтому вам лучше полежать. Я помогу вашим, пока вы не встанете на ноги.
— У меня не хватает слов благодарности, Воллиен. Это очень любезно с вашей стороны.
— Просто по-соседски. Мы тут помогаем друг другу как добрые соседи. Считайте это Божьим промыслом.
— Но вы же нам не сосед! — сказал Том. — На самом-то деле.
— Это как посмотреть. У нас считаются соседями люди, живущие в сотнях миль друг от друга. Поселения-то редкие. При этом я не слыхал, чтобы кто-нибудь ограничивал смысл этого слова. Моя матушка говаривала: кто в нужде — тот и сосед.
Подтверждая слова делами, Кон работал. Он нарезал еще ветвей для постелей, заготовил топлива для костра на ночь, лишь ненадолго останавливаясь и прислушиваясь.
Воллиен любил запах дыма, любил отблеск заката на листве. Он слышал журчание воды в ручейке, слышал слабый шелест листьев, тронутых белкой, занятой заготовками припасов. Недолго посидев у костра, он встал и, взяв ружье, сказал:
— Я скоро вернусь. В моих седельных мешках есть еда, но будьте экономны. Неизвестно, как долго мы пробудем здесь.
Кон Воллиен скрылся между деревьями, выбрав путь, параллельный тому, по которому они только что пришли.
— Должно быть, отец у него был весьма воспитанным человеком, — заметила Сюзанна, когда он ушел.
Она стояла на коленях перед костром, помешивая суп из вяленого мяса. Их единственной посудой была миска Кона.
Холодный ветер шевелил листву и тихо постанывал в соснах. Подошел Том с охапкой дров для. костра.
— Темнеет, — сказал он. — Па, а медведи приходят на огонь?
— Не думаю, сынок. Животные боятся огня и запаха человека.
Сюзанна взглянула на сына.
— Ты что-нибудь услышал, Том?
Мальчик пожал плечами.
— В лесу всегда слышишь какие-нибудь звуки. Мистер Воллиен говорит, что надо прислушиваться к естественным звукам, и тогда уши начнут улавливать только посторонние. Но я еще не очень-то умею различать их.
Весело плясало пламя костра. Сюзанна посмотрела на мужа. Дункан равномерно дышал, глаза были прикрыты, но он не спал. Должно быть, его мучила боль, но он не показывал виду. Внезапно она почувствовала гордость за него, но одновременно ее охватил страх. Что будет, когда Воллиен снова уедет и они останутся в лесу одни с раненым Дунканом. Пройдет много дней, может, несколько недель, прежде чем муж сможет ездить верхом или даже ходить.