Быть или казаться
Шрифт:
Ну, как самый обычный, надо слегка реалии понимать. И нюансы лингвострановедческих деталей знать, это сам Махмадшоев так говорит (хэзэ, где он на стомате таких слов нахватался).
Это для славян и тюрков таджики, Иран и Афганистан — разные. Три разных народа и три разные страны, если стереотипно.
На самом деле, уже самоназвания за себя говорят, если их знать.
Форсии тоджики. Форсии кобули, он же дари. Форсии. Ясно же.
По-русски: таджикский, дари и фарси. Связь вовсе не очевидна.
По аналогии: British English. American English. Australian English. Canadian English.
Понятно,
В общем, один это народ. Хотя и разделённый политическими границами (плюс — накопившимися за время размежевания традициями уже внутри этих границ, но тут не особо). Даже картинка в своё время в одной их группе была:
Кстати, дари, он же форсии кобули, помимо прочего — язык межнационального общения Афганистана. И второй государственный там же, если не первый. Несмотря на титульную нацию пуштунов.
Благодаря интернету, и вопреки политическим границам, в культурном плане персидский мир сегодня объединяется. А с письменностью они поступили вообще просто: в группах пишут латиницей. Прикольное решение.
Кириллицу не понимают в Афганистане и Иране. Арабскую вязь читают ну далеко не все таджики, это чтобы мягко сказать.
Но, и тут отец моего друга всегда поднимал вверх палец: даже сегодняшняя мега-звезда эстрады Душанбе, однофамилица Курбона, запросто поздравляет афганцев — просто пишет сообщение латиницей^1.
И все её понимают, и в Иране, и в Афганистане.
Кстати, а как её лайкают! Она же одевается весьма необычно для живущих южнее Пянджа — так под каждым её постом по пятьдесят тысяч лайков.
Примечание
Зулайхо Махмадшоева
Завидую, чё.
В общем, скорее всего, было так. К Курбону в дом заехал народ с юга, тем более сейчас и в Кабуле, и во всей стране весьма неспокойно. Самого Курбона уже который месяц как в Казахстане нет (я бы знала, если бы он из Европы приехал).
Скорее всего, за кем-то из "гостей" тянется какой-то след, может даже по линии интерпола. Не зря же бородатые сейчас на маковых полях чуть не стрельбу каждый день устраивают — время посевной, так они гоняют всех подряд, чтобы мака в этом сезоне не сажали (дай бог, чё).
Родители Курбона — святые
Наверняка приютили единокровных гостей без задних мыслей, и вообще без вариантов — на востоке с этим везде просто, не только у нас.
А гости, возможно, натворив что-то уже в Казахстане, попутно хапнули ковид где-нибудь в людных местах — и затем решили потеряться ото всех на пару недель.
Внутреннее синее удостоверение Курбона наверняка валялось дома — за границу его всё равно с собой никто не берёт. Зачем там твой внутренний паспорт, если можно ехать только с заграничным?
С какими документами поступил первый афганец, я не знаю. Но второй просто воспользовался синим удостаком Махмадшоева, точно. Видимо, наткнулся где-то в доме либо вообще жил в его комнате и в столе взял.
Другое дело, что эти гости с той стороны Пянджа в наших реалиях — как корова на льду. Вот оно в итоге и кончилось тем, чем кончилось…
Когда эта картинка у меня в голове складывается, настроение непроизвольно ползёт вверх.
А чего кукситься?
Я жива. Курбон однозначно тоже да, просто я это сообразила не сразу и не там, а только здесь. Там же я просто поддалась эмоциям и панике в первый момент. Ну потом, правда, стрельба началась…
Что до справедливости, там тоже всё будет ровно. Не хочу даже думать, что с афганцами сделают наши полицейские, когда поймают. За свою, казахстанку, еще и врача. Которую те пристрелили при её исполнении, хе-х.
Не то чтоб я идеализировала жизнь, но реакцию наших (и не только) мужиков в Центральной Азии — за единокровную женщину — очень хорошо представляю. Сопли жевать не будет никто^2. А уж инструментов у нашей беспредельной полиции хватает.
В общем, жизнь налаживается.
После очень короткого ликбеза своему новому напарнику, начинаю спускаться вниз по лестнице, опираясь на него, как на трость.
Погрузившись в мысли, за обстановкой не слежу и чуть не пропускаю типа, идущего навстречу.
Мужчина, что характерно, кажется мне смутно знакомым, но это воспоминания тела, а не мои.
А потом этот ишак без затей бьёт меня кулаком, поверх которого надет какой-то сложный кастет.
Пытается ударить, точнее.
И ведь момент, сволочь, подгадал, когда мы на лестнице практически поравнялись!
Где-то на задворках сознания мелькает мысль: интересно, а на что он рассчитывает? Здесь же наверняка всё утыкано камерами. Или местное правосудие весьма избирательно даже в таких откровенных эпизодах? Да ну, не может быть.
Ноги сами уносят меня с линии его атаки одним тактом челнока.
Кастет на его руке, похоже, увесист сверх меры — ишак проваливается вслед за своим ударом. Чётко попадая, впрочем, по Хвану.
Примечание.