Быть ли свадьбе?

Кендрик Шэрон

— Ах, конечно, «временно»! — язвительно перебила Амбер. — Они рассказывают сказки о том, как, живя отдельно, пытаются спасти свой брак. А на самом деле это очень удобная отговорка для женщин, которые подыскивают замену своему мужу!

— Но почему-то им при этом совсем не весело, — холодно заметил Финн.

— Итак, ты собрался спасти двух прекрасных дам? — Она натянула на лицо улыбку. — Хочу напомнить, если ты забыл, что Урсула придет в двенадцать на рождественский обед. Так что постарайся не слишком задерживаться! —

И, не оборачиваясь, отправилась на кухню.

Она заварила чай, демонстративно звеня при этом чашками и блюдцами и одновременно прислушиваясь к звукам вокруг. Когда входная дверь с шумом захлопнулась, ей захотелось плакать. Финн даже не зашел извиниться или хотя бы попрощаться. Может, попробовать заснуть? Нет, не стоит. Бесполезно.

Амбер пошла с полной чашкой в гостиную, раздвинула шторы, чтобы посмотреть на восход солнца. Окна в доме были большие, как экран в кинотеатре, и, сидя перед ними, она почувствовала себя очень маленькой и одинокой.

Странно начался для Амбер этот день. В предрассветных сумерках не слышалось привычных звуков лондонского утра. Ни звона бутылок с молоком на тележках молочников, ни отдаленного гула легковых автомобилей и грузовиков, хозяева которых выехали пораньше, чтобы не попасть в пробки. Полная, абсолютная тишина.

И позвонить некому. Ну кому можно позвонить в пять тридцать утра праздничным утром? Можно, конечно, сестре, если случилось что-то ужасное. Но ничего не случилось, у нее приступ ревности, только и всего. Урсула спокойно посоветует взять себя в руки и не быть такой дурочкой. Вот и все.

Ведь непонятно даже, к кому она ревнует.

Амбер проглотила подступившие слезы и включила радио. Передавали рождественскую службу, звуки ее напомнили ей об ушедшем детстве и навеяли печаль, но зато отвлекли от дня сегодняшнего. Амбер приняла душ, заставила себя надеть золотое платье-тунику и немного подкрасилась.

Закутавшись в теплое бархатное пальто на искусственном меху, она вышла из дома в обжигающий холод. Кружились редкие снежинки. Амбер подняла воротник и поспешила к церкви.

Служба оказалась чудесной, но грустной. Если бы сейчас рядом с ней была мама!

Когда, почти час спустя, прихожане начали выходить из церкви, шел настоящий снегопад. Под пушистым белым покрывалом город удивительно посвежел и похорошел. Амбер, воспрянувшая духом, быстро добралась до дома. Финн еще не вернулся, но зато после прогулки в мыслях наступил некоторый порядок. Разве ей понравился бы мужчина, который, в ответ на мольбу о помощи, предложил бы шестнадцатилетней девочке и ее матери самим поискать сантехника? Да еще ранним рождественским утром? Финн сделал то, что и должен был сделать, так зачем она осудила его? Надо будет обязательно извиниться…

Амбер включила отопление, повертелась перед зеркалом, потом не без труда положила в духовку громадную индейку и начала чистить овощи.

Она надрезала последний кочан брюссельской капусты, когда в дверь позвонили. Решив, что это Урсула приехала раньше и мучается у двери с тяжелыми лыжами, Амбер со всех ног бросилась открывать.

Она ошиблась.

На пороге, весь в цветах от пояса до макушки, стоял Финн. Он чуть согнулся, пытаясь удержать в руках бесчисленные букеты.

Перед ней предстали оранжерейные цветы всех видов и оттенков, никогда в жизни Амбер не видела столько цветов сразу. Нежно-персиковые розы и безупречно белые лилии. Воздушные фрезии и глянцевые стефаниты. Алые пионы и ранние нарциссы. Это цветущее изобилие обрушилось на Амбер как ураган; раскрыв рот, она смотрела на цветы, не в силах произнести ни слова.

Над цветочной радугой сияли любовью зеленые глаза, и Амбер продолжала стоять, боясь заговорить, чтобы не разрыдаться от счастья.

— Финн! — Это все, что ей удалось произнести.

Он прошел мимо нее как некий посланец свыше и положил охапку цветов на столик в гостиной. Потом вернулся к открытой двери, где по-прежнему стояла Амбер,

— 3…зачем так много цветов? — робко поинтересовалась она, но Финн лишь покачал головой.

Осторожно закрыв дверь, он молча обнял ее, крепко прижал к себе, вдыхая аромат золотых волос. И очень долго молчал.

— Ты знаешь, зачем они, Амбер. — Слова ветерком проносились по ее макушке. — Это мое безмолвное признание в любви, дорогая. Не больше и не меньше.

Внезапно он отстранился, нежно приподнял пальцем ее подбородок и пристально посмотрел в глаза.

— Что? — тихо, будто она снова оказалась в церкви, прошептала Амбер. — Финн, милый, что случилось?

Финн покачал головой.

— Расскажи, — попросила она. — Если что-то не так, ты всегда можешь сказать мне. Я помогу.

Он задумался.

— Я трудный человек, — вдруг сказал он. — Непонятливый, ворчливый и скандальный.

У Амбер камень с души свалился. И это все? Ей вовсе не хотелось отчитывать Финна, но она не собиралась, черт побери, смотреть на его грубости сквозь пальцы! Это первый по-настоящему тяжелый период в их отношениях, и от того, как она справится с ним, зависит, как к ней будут относиться в будущем. Она посмотрела на него сквозь длинные опущенные ресницы, подыскивая нужные слова.

— Финн Фитцджералд, ты надеешься, что я стану возражать?

Он рассмеялся, но смех все же получился виноватым.

— Нет, Амбер О'Нил. Я не хочу, чтобы ты возражала, — парировал Финн с привычной полуиронией.

— Тогда, может, хочешь, чтобы я спросила, почему ты так себя ведешь?

— Объясняю: переработал. Кажется, нам обоим нужно отдохнуть.

Амбер захлебнулась от восторга.

— Серьезно?

— Серьезно, — он вздохнул. — Я и представить не мог, что агентство расширится до таких размеров.