Быть Руси под княгиней-христианкой
Шрифт:
Первый посланец-оборвыш лет десяти — одиннадцати появился во дворе дома почти одновременно с тем, как через крепостные ворота стали вносить в город раненых русов и викингов. Он пробыл в доме несколько минут, и сразу после его ухода в комнату к Хозрою вошёл хозяин.
— Русы напали на нефатских кызылбашей, — сообщил он и хитро улыбнулся. — Говорят, что горожане осыпают русов и викингов бранью и советуют им убираться домой, пока они живы. Те пока молчат и не обращают на них внимания.
Через некоторое время прибыл второй гонец лет восьми-девяти, такой же оборванный и чумазый, как и его предшественник. Переданное хозяином дома его сообщение
— К недовольным русами горожанам присоединились пастухи из окрестных горных селений. Они вместе оскорбляют русов и викингов и уже начали избивать торгующих с ними продавцов еды и водоносов. Начальники русов призывают горожан и пастухов утихомириться и разойтись по домам.
Весть, доставленная третьим босоногим гонцом, была ещё приятней.
— Горожане и пастухи стали забрасывать русов и викингов камнями и палками, ранив нескольких из них. Воевода Свенельд лично предупредил горожан, что, если они не прекратят бесчинства, он прикажет применить против них оружие.
Следующего посланца Хозрой ждал с нетерпением. Неужели Свенельд сделает то, чего он добивался, — пустив в ход против черни оружие, разрушит тот хрупкий мир, что существовал до сегодняшнего дня между жителями Бердаа и обосновавшимися в нём завоевателями? Доставленное известие не оправдало его надежд.
— Жители не вняли словам воеводы и продолжали бросать в русов камни и палки. Это заставило Свенельда выполнить свою угрозу, и сейчас русы и викинги загоняют бесчинствующие толпы в город... правда, только древками копий и ударами мечей плашмя. Тем не менее несколько десятков жителей сильно изувечены или избиты до бесчувствия. С минуты на минуту пребывающие за стенами хлынут в ворота.
Действительно, вскоре в крепостные ворота начал вливаться поток горожан, многие из которых вели под руки или тащили на себе окровавленных, зачастую находившихся без сознания товарищей. Некоторое время Хозрой мрачно наблюдал за ними, затем недовольно посмотрел на хозяина дома:
— Я заплатил кучу диргемов не за детскую потасовку между городской чернью и русами, меня не устраивают полученные в результате её синяки и несколько поломанных костей. Мне нужно много крови и трупы, причём обязательно со стороны русов и викингов. За сегодняшнее столкновение между завоевателями и жителями должен ответить весь город, а не его отребье. Понял меня? Если да, у тебя есть время наверстать упущенное.
— Я понял тебя и исправлю ошибку.
В окно Хозрой видел, как хозяин дома появился у крепостных ворот, начал останавливать некоторых из входивших в город мужчин, что-то нашёптывал им. С его прибытием беспорядочные прежде толпы стали действовать осознанно, в них появились вожаки, которые принялись разводить жителей по прилегающим к воротам улочкам.
В освободившихся от горожан воротах появились несколько носилок с тяжелоранеными. Нёсшие их русичи и викинги направились в переулок, где в одном из больших каменных домов раненых осматривали знахари, оказывали им необходимую помощь и накладывали на раны повязки. Стоило нёсшим носилки дружинникам очутиться в переулке, как они были вынуждены остановиться — путь им преградила большая толпа возбуждённых горожан с камнями и палками в руках, а из соседней улицы выплеснулась другая такая же толпа, отрезавшая им дорогу назад к воротам.
Почувствовав неладное, дружинники опустили носилки на землю, один из русичей шагнул навстречу приблизившейся почти вплотную толпе, останавливая её, поднял руку. Наверное, он хотел что-то сказать, но не успел: в него полетели камни и палки, и толпа, вооружённая дрекольем и ножами, бросилась вперёд. Воинственные крики раздались и позади русов и викингов — это на них ринулась вторая толпа. Носилок было пять, каждые несли по двое дружинников. Все они тоже были ранены, однако не столь тяжело, чтобы не передвигаться самостоятельно. Поскольку руки у них были заняты носилками, все были без копий и щитов, лишь на поясах висели мечи. Лишённые возможности где-либо укрыться от камней либо защититься от них, дружинники моментально оказались сбиты с ног градом направленных им в головы увесистых булыжников, и толпа с восторженным рёвом бросилась добивать их и лежащих на носилках тяжелораненых.
Только одному из русов удалось избежать этой участи. В шлеме, сбитом камнями набок, с залитым кровью лицом он успел отскочить к высокому каменному забору и выхватить из ножен длинный двуручный меч. Когда часть толпы, не могущая протолкнуться к поверженным на землю дружинникам, ринулась на него, рус метнулся ей навстречу и, занеся над головой меч, нанёс по её передним рядам страшный удар. Толпа с воем отхлынула, оставив на земле с полдесятка неподвижных тел и унося вдвое больше орущих раненых с рассечёнными плечами, распоротыми животами, отрубленными руками. Отпрыгнув назад к изгороди, прикрывавшей его с тылу, рус вновь занёс обеими руками над головой меч, однако напасть на него снова смельчаков не нашлось. Зато в него полетели камни и палки, а несколько человек с ножами и дрекольем начали подкрадываться к нему с боков. Не желая оказаться забитым камнями, рус сам бросился на толпу и успел дважды описать перед собой мечом полукружия, каждое из которых сопровождалось диким рёвом, воплями боли и проклятиями. Получив сзади удар кованой оглоблей по голове, рус упал, и толпа с торжествующими возгласами сомкнулась над ним.
— Ты этого хотел? — прозвучал за спиной голос возвратившегося хозяина дома. — Как видишь, столкновение русов с горожанами завершилось не синяками и сломанными костями, а кровью и трупами с обеих сторон.
— Столкновение должно этим не завершиться, а начаться, — назидательно изрёк Хозрой, отворачиваясь от окна. — А завершиться оно должно ещё большей кровью и числом мёртвых тел. Надеюсь, ты принял меры к этому?
— Конечно. Посмотри в окно. Толпа собирается громить дом, где русы и викинги размещают своих раненых. Думаю, им не поздоровится точно так, как находившимся на носилках.
Хозрой взглянул в окно. Обе толпы, соединившись, направились по переулку к дому с ранеными, оглашая воздух воинственными криками и потрясая над головами камнями и дрекольем. Лишь тройка вконец обезумевших от ярости оборванцев, выворотив из основания каменной изгороди тяжеленный валун, раз за разом поднимала и опускала его на труп защищавшегося руса, превращая его в кровавое месиво.
Однако события в переулке не остались незамеченными воротной стражей, догадалась она и о цели, с которой беснующаяся толпа двинулась к дому с ранеными. Из полусотни дружинников, охранявших ворота, возле них осталось не больше десятка, а их товарищи начали преследовать толпу, засыпая её на ходу стрелами, из которых каждая находила цель. Расстреливаемая толпа замедлила движение, принялась топтаться на месте. Стрелы полетели ещё чаще, и тогда наиболее благоразумная часть толпы ринулась через изгороди в сады и исчезла в них, а оставшаяся часть развернулась к дружинникам и ответила им тучей камней и палок.