Быт русской армии XVIII - начала XX века
Шрифт:
Зато уж по окончании поста русский солдат любил хорошенько разговеться, всласть отведать скоромной, «грешной» пищи. В 1789 году, когда еще шла война России со Швецией, императрица Екатерина, питавшая к армии своей державы чувства самые нежные, послала войску, находящемуся в Финляндии, на «разговенье», к Пасхе, 3,5 тысячи пудов солонины, принятые изголодавшимися за время долгого поста солдатами с огромной радостью.
Но тогда, в Финляндии, русские солдаты ели мясо, доставленное им по особому, монаршему пожалованию, «вдобавок». Обычно же, в условиях мирного времени, кроме хлеба, круп и соли, они не получали ничего. Уже в начале Северной войны военнослужащим отпускались так называемые мясные деньги, всего по три копейки в неделю, и то лишь в течение 6 зимних месяцев, так что в год на мясо выходило 72 копейки. Выдавались мясные деньги «купно» с «соляными», приплюсовываясь к основному денежному окладу воина.
Надо выяснить, как много мяса мог купить солдат на выданные для этой цели деньги, к примеру, в 1741 году. Появившись на рынке в то время, солдат прошел бы по рядам и мигом выяснил, что говяжьи кострецы и грудины продаются по 2 копейки за фунт, дешевле стоили края, ребра, переды, шедшие в продажу по 1,5 копейки. По 1 копейке за фунт можно было купить говяжьи «малые зарезы», а хорошая баранина стоила уже 2 копейки, а свежая свинина и ветчина — алтын (3 копейки). Таким образом, на те 1,5 копейки в неделю, отпускавшиеся солдату казной в течение всего века, он мог купить по ценам дорогого — все привозное! — петербургского рынка фунт «средней» говядины. Но поскольку он, как говорил Манштейн, большую часть года не прикасался к мясу, то с базара, тратя лишь казенные мясные деньги, воин уносил с собой не менее килограмма мяса, хватавшего ему на неделю сытного мясоедного времени. И это лишь при том условии, что в дело шли только казенные 1,5 копейки, но не нужно забывать и об окладных деньгах рядового или унтер-офицера, способных быть подспорьем при покупке продуктов питания вдобавок к выданному провианту. Заметим здесь же, что годовое питание солдата, включая хлеб, крупу и соль, обходилось государственной казне в 5 рублей 2,5 копейки, и эту цифру мы даем, чтобы читатель мог представить «весомость», ценность денег той поры.
Использовалось солдатами купленное мясо, как правило, в щах и каше — традиционных блюдах русской народной да и аристократической кухни, перешедших в меню нижних чинов армии и, наверное, офицеров, по крайней мере офицеров русского происхождения. Как уже говорилось, для приготовления пищи воины группировались в артели, имевшие свои, артельные, котлы. Еще в 1711 году такие котлы приказывалось иметь обязательно, поскольку мясо не рекомендовалось жарить из-за убыточности такого способа приготовления — оно «ужаривалось». Генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметев, дотошно входивший в быт солдат, писал об этом: «Тако ж у солдат были б котлы добрые, и когда им будет давано мясо, варили б в каше или с потребными к тому травами, снитью и прочими, которые в нынешнее летнее время сыскать возможно, а жарить оное не велеть, понеже вареное пожиточнее, нежели печеное». Офицеров под страхом взыскания, обязывали следить за наличием у рядовых таких артельных котлов и чтобы «между солдаты в провианте и в прочем харчу» не было излишних трат. В случае невозможности приобретения котлов солдатами за личные деньги Шереметев распорядился покупать их на средства командиров.
Упомянутые в приказе Шереметева «травы, снить» и другие огородные овощи, без которых солдаты, по крайней мере летом, обойтись, конечно, не могли, покупались ими за собственные деньги или выращивались на личных огородах, если условия квартирования могли позволить их завести. И теперь, сделав самый предварительный обзор солдатского меню, рассмотрим способы обеспечения армии продуктами питания, методы хранения провианта и его распределения.
Одновременно с преобразованием старого войска в регулярную армию менялись и учреждения, решавшие проблемы продовольственного снабжения армии. Созданный в 1700 году Петром I новый приказ — госучреждение — был назван Провиантским по титулу своего начальника, генерал-провианта (позднее — провиантмейстер). Этот новый военно-хозяйственный орган начал свою деятельность в очень трудной обстановке, когда война со Швецией, переустройство и перевооружение армии потребовали от его чинов сразу немалого напряжения сил, а часто просто изворотливости. Не было еще и выработанных законоположений, способных точно разметить всю деятельность провиантского ведомства, и до выхода в свет Воинского петровского устава, а потом и специальной инструкции провиантмейстеру руководствоваться приходилось частными распоряжениями войсковых начальников, «по обыкновению», то есть по старинке, а то и просто по наитию.
Должность генерал-провианта была столь ответственной, что назначением на нее ведал лично царь Петр. Но главный провиантмейстер уже назначал своих помощников, которые на местах организовывали сбор хлеба с населения, и к 1707 году «на Москве и в городах» их было 66 человек, но имелись еще и разные «особливые посыльщики», дьяки и подьячие. Исполнительными же органами на местах сбора провианта были воеводы, бурмистры и командиры воинских частей, для которых и производился сбор хлеба.
Петровские преобразования в области продовольственного снабжения закончились изданием в 1724 году Инструкции генерал-провиантмейстеру, на которого возлагались обязанности высшего руководства продовольственной частью армии как в походе, так и на квартирах. Ему подчинялись и генерал-провиантмсйстер-лейтенант, и обер-, и полковые провиантмейстеры, и все другие самые мелкие исполнители его воли, призванной обеспечить российское войско самым насущным, самым необходимым человеку — пищей.
И обязанности его были «многотрудными» и сложными. Ему поручалось иметь сведения о штатном, списочном и наличном состоянии всей армии, — чтобы приступать к заготовке провианта, нужно прежде знать, как много следует готовить. Заготовив необходимое количество продуктов, генерал-провиантмейстер обязан был к тому же лучше прочих разбираться в правилах отпуска еды в войска. Его обязывали ежемесячно собирать со всех губерний империи сведения о хлебных ценах, чтобы представлять, где нынче выгоднее приобрести необходимый хлеб, не принеся казне убытка, а, напротив, с «наивящей выгодой». От главного провиантмейстера требовалось быть осведомленным о точной дислокации всех полков в России на квартирах, а также при передислокации полков в походах, — только зная это, мог он вовремя сосредоточить провиантские запасы не в том месте, где уже нет полков, но там, куда они пришли. В его обязанности входило и устройство магазинов-складов продовольствия, но не в любых местах, а где расположить их удобнее всего, и, чтобы успешно справиться с такой задачей, генерал-провиантмейстеру необходимо было знать географию России. Как видим, исполнение таких обязанностей предполагало в обладателе высокого чина наличия незаурядных способностей. А орган, которым он управлял, уже не назывался приказом, а стал именоваться Провиантской канцелярией и с такой вывеской просуществовал все столетие.
В допетровской России хоть и не имелось должностных лиц, украшенных позаимствованным в Европе титулом «провиантмейстер», но, как мы помним, заготовки хлеба тоже производились, и собирался он в амбары-склады, государственные житницы, названные в период «регулярства» магазинами. Ничего нового придумано не было — склады эти предназначались для длительного хранения зерна, крупы, но только разветвилась, расширилась их сеть.
Термин «магазин» привился уже в самые первые годы Северной войны, и не прогремели еще залпы артиллерии на поле близ Полтавы, а Россию буквально опутывала сеть этих провиантских складов. Располагались они, понятно, в тех районах, где концентрация русских войск, действовавших против неприятеля, была значительной. Кормили драгун и пехотинцев, что воевали на Ингерманландском театре, магазины Шлиссельбурга, Петербурга, Нарвы, Пскова, Печерского монастыря. Смоленский магазин снабжал полки, что сражались со шведами на театре Польско-литовском. А магазины Киева, Белгорода, Путивля, Курска и других запасались провиантом, чтобы кормить солдат Южного театра военных действий. Были, конечно, и внутренние магазины — в Твери, Москве, Мценске, Орле и даже на Белом море, в Архангельске.
Но в том-то и заключалось отличие петровских магазинов от прежних житниц-амбаров, что эти хранилища сооружались для потребностей мобильной армии, находившейся в движении, когда не войско зависело от источников питания, а эти самые источники вызывались к жизни посылаемыми в те или иные районы страны большими воинскими массами. И если выше мы говорили о главных магазинах, то имелась еще и сеть хранилищ «проходных» для обеспечения армии на марше и при остановках. Вот поэтому и места нахождения магазинов в период Северной войны менялись в связи с изменением военной обстановки. В 1708 году, к примеру, ликвидировали все литовские магазины, зато по завоевании Ливонии и части Финляндии появилась необходимость в устройстве новых продовольственных складов в Риге, Ревеле и Кексгольме.
Необходимость в гибком регулировании всего процесса провиантского снабжения требовала кроме точного выбора места для магазина правильно определять и их вместимость. Если не предполагалось посылать в какой-нибудь район большого войска, то зачем же тратить средства на складирование никому не нужного запаса? Случалось, что «силу» магазина определял сам Петр I. В 1708 году он распорядился: «Писать о магазине к гетману (Мазепе. — С. К.), чтоб делать в середнем городе Чернигове, где архиерейский двор, от 20 до 25 четвертей, половина сухарями, и класть на архиерейский двор».
Но «петровский» склад выглядит совершенным ларьком по сравнению с такой махиной, как, например, смоленский магазин, где хранилось 9383 четверти ржи (более 1000 тонн), 2150 — муки (почти 300 тонн), овса — 10 498 (более 1,2 тысячи тонн) и столько же сухарей. А могли храниться в магазинах еще и солод для приготовления пива, и толокно, и пшеница, и ячмень, и горох. Но свежее мясо туда не свозилось, по крайней мере, летом — магазин предполагал длительное хранение продуктов. Но есть сведения, что в одном из складов лежали в 1708 году рядом с другими продуктами 8998 «частей» говяжьего мяса, 1020 говяжьих языков, 148 свиных «полтей»[10], но, надо думать, помещены они были туда только на зимнее хранение или представляли собой солонину.