Быть священником вчера и сегодня (сборник)
Шрифт:
Часто люди не совсем понимают, в чем же собственно состоит свобода и когда человек бывает действительно свободным. Христос нам сказал: …истина сделает вас свободными (Ин. 8, 32), именно Истина – то, что есть, реальность; и в другом месте Он сказал: …Я есмь путь, и истина, и жизнь (Ин. 14, 6). Когда Христос стоял перед Пилатом, Он говорил: …кто от истины, слушает гласа Моего (Ин. 18, 37). Но на вопрос Пилата: …что есть истина? (Ин. 18, 38), Христос ничего не ответил, потому что вопрос «что?» нельзя ставить. Истина – не «что», а только – Кто.
Так вот, истина сделает вас свободными . Соблазн первых людей построен на лжи. Всё это повторяется и случается с каждым человеком. Это не то, что когда-то было, это и в нашей жизни повторяется. Диавол заставил людей поверить в то, чего на самом деле нет.
На этом же, как говорил кто-то из древних отцов, споткнулся сначала и сам диавол. Один из первых ангелов, денница, настолько был пронизан божественным светом, что почувствовал, что Бог ему как будто бы и не нужен. Он, как бы засмотревшись на себя, сказал: «Я поставлю свой Престол». Он подумал, что может существовать без Бога, то есть возникла ложь, и на этой лжи он споткнулся, наступила гибель. Он забыл, что свет, которым он пронизан, – Божественный, Божий свет, не его, не ему присущий.
Таким же путем он соблазнил и человека. Человек отвернулся от Бога, поверил в ложь, которая несет в себе смерть. Надо вдуматься в то, где кроется несвобода. Только в Боге, только если мы верны Богу, если мы живем в Боге, Который есть Истина, только тогда мы действительно свободны. Грех – это когда мы отворачиваемся от Бога, верим иллюзии, мареву, лжи и начинаем этим жить, подменять реальность ложью. В этом заключается природа всякого греха, отсюда смерть. Бог есть жизнь, и если человек отвернулся от Истины и Источника жизни, то ему остается только умереть.
Человек, который есть образ Божий, изначально имел дар свободы, свобода укоренена только в Боге, человек может быть свободен только в единении с Богом. Но обычно с нами случается то, что случилось с первыми людьми: сначала недоверие к Богу, потом самооправдание; мы начинаем думать, что мы ни в чем не будем себе отказывать, будем делать всё, что хотим, дадим свободу своим желаниям, стремлениям, не оглядываясь на Бога, будем сами себе богом, и тогда мы будем свободны.
Об этом говорится в притче о блудном сыне: блудный сын захотел свободы, он не то, чтобы совсем не доверял Отцу, но утратил представление о свободе, эту радость единения с Отцом, ему захотелось свободы от родительской опеки. Он перестал чувствовать, что только в доме Отца у него была подлинная свобода. Он не оценил этого и пожелал отделиться от Отца: зачем ему Отец? Так недоверие к Богу возникло и у первых людей: им обещано, что они будут, как боги, поэтому Бог им теперь не будет нужен. Блудному сыну стал не нужен Отец, а образ Отца – это Сам Господь, и сын сказал, что хочет быть свободным.
Чем это кончилось? Он стал голодать и дошел до полной нищеты. Только тогда он пришел в себя и вспомнил, что Отец, несмотря на то, что сын так поступил с ним, любит его. Это его и спасло. Сын решился, встал и пошел. Самое главное, что сын не просто осознал свое состояние и пришел в отчаяние: это была бы гибель. Сын раскаялся, то есть он почувствовал, что он неправ, что он плохо поступил. Но если бы он на этом остановился, то это никакой пользы ему не принесло; наоборот, ввело его в отчаяние, в полную погибель. Но он вспомнил об Отце, о его любви к нему. Вот тут проявляется разница между раскаянием и покаянием: покаяние начинается с поворота к Отцу. Он не отчаялся – наоборот, повернулся лицом к своему Отцу, поверив, что Отец его любит до сих пор, и есть надежда на эту любовь: если Он любит меня, то, конечно, и простит, и примет. Он повернулся лицом к Богу, принял решение, встал и пошел; вот в этом состоит покаяние.
Любовь Отца – это та правда, истина, которая его окрылила, как бы заставила принять решение. И он, раскаявшись в том, что сделал, пошел с верой в любовь Отца и готовил свою Исповедь, исповедь покаянную: я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих (Лк. 15, 18—19). Отец ведь ждал его; он вышел к нему навстречу. Увидел, что идет сын, оборванный, нищий, в лохмотьях, но его сын. Отец сжалился, пал к нему на шею, целовал его; вот это любовь Божия, вот радость покаяния, радость возвращения. Отец в своей любви не лишил его сыновства; недостойный сын – да!; но не чужой, не раб, не работник.
Отец его принял; всё было забыто, всё прошлое зачеркнуто, абсолютно всё. Вот прощение; вот где правда. Отец не потребовал каких-то специальных извинений или обещаний; ничего не потребовал. Просто принял. Сын вернулся, был мертв – и ожил, пропадал – и нашелся. Того прошлого больше нет – наступила общая радость. Радость не в том, что сын обещал что-то такое в будущем, он ничего не обещал, а именно вернулся сам, сын возвратился. Вот в этом всё дело: раз ты вернулся, значит, будет уже всё совершенно по-другому, новая жизнь начинается.
Пастырь должен всегда помнить и внушать пасомым, что вот так будет с любым грешником, который кается. Каждого кающегося грешника священнику надо именно поддержать, радоваться о нем, что он пришел. Не требовать от него никаких специальных обещаний, а вот человек пришел – и пастырь верит, что он пришел прочно. Как в притче о блудном сыне: отцовская любовь всё покрыла. Так и Божия любовь: она всё покрывает; в ней истина. Вот так Господь принимает кающегося грешника. Покаяние – это возвращение к правде, к истине, от лжи, от иллюзии, от всего того, в чем он пребывал там, в дальней стране.
Епископ Антоний (Храповицкий) отмечал: «…притча о блудном сыне служит наглядным изображением того, что человек должен пережить сложный решительный нравственный переворот прежде, чем он будет в состоянии сказать в своей душе (самому себе) подобно блудному сыну: встану, пойду к отцу моему (Лк. 15, 18). Когда такой переворот уже совершится, задача пастыря по отношению к тому человеку исполнена наполовину, он его уже родил (см. 1 Кор. 4, 15; Флм. 1) и теперь должен относиться к нему, как пестун. Само собой разумеется, что одна внутренняя решимость человека не может быть увлекающим полетом к небу; человек должен бороться, искоренять и разорять дурное, созидать и насаждать доброе (см. Иер. 1, 10). Священник, своими уроками благодатной жизни помогающий человеку на пути нравственного совершенствования, тем довершает вторую половину своего пастырского долга» [329] . Так емко, в нескольких фразах, епископ Антоний указывает на то, в чем именно заключается пастырское воздействие на пасомых.
Свобода может быть только в Боге, когда человек живет вне Бога, он во лжи, в том, что несет в себе смерть, тление, гибель. Вот эта разница, которую надо почувствовать. Человек становится рабом греха, собственных страстей, этого «что хочу, то и делаю». Это совершенно другое состояние, он на крючке находится, он не может выбраться из этого своего лабиринта, хотя думает, что свободен. Любой алкоголик, наркоман, блудник или, скажем, чревоугодник находится в зависимости от своей страсти. Эта зависимость может доходить до клинических состояний, и вот это уже подлинно рабство: рабство греху.