Быть женщиной из писем

Бережная Мария Александровна

Когда она убежала Ольга села на стул и призналась крысе Дамбе, что даже и не знала раньше, что у нее могут быть «свои дела», ни работа, ни дом, ни семья, а именно дела для нее. Собственные. Хотя тайна, как и положено всем людям в ее возрасте у нее была. Ольга была уверена, что у всех людей к сорока годам должно быть по паре тайн за душой. А те, кто говорит, что у них их нет либо врут, либо еще не накопили. А она как-то отстала от всех, уверенная, что живет очень счастливой жизнью.

Почти всю свою жизнь Ольга работала на исследовательском судне. И когда уходила в плавание всегда знала, что ей есть куда возвращаться. Дом. Сначала там жила ее бабушка, потом тетя, а потом она с мужем и дочкой. Только каждый раз, когда Оля возвращалась из рейса домой, оказывалось, что ее становилось в

этом доме все меньше и меньше, словно кто-то планомерно пытался стереть следы Ольги оттуда. Она думала, что ей только кажется, что нужно бывать дома чаще, а не раз в полгода, а то и реже. Что она просто забыла и так далее. Но оказалось, что нет. Ее убрали, стерли, как лишнюю из ее же дома, а бороться совсем не хотелось.

– Их там больше и мне страшно, – честно сказала Ольга вслух самой себе.

А тут оранжевый абажур, кресло-кровать… В самом деле, идеально.

Сама Соня, благодаря двору и соседями отлично знала историю Ольги. Женщина была исследователем. Не кабинетным, а тем самым, кто до сих отправляется в экспедиции в самые дальние края, казалось бы, нашей уже совсем исследованной всеми спутниками, земли.

В очередной раз, отправившись в экспедицию с одним коммерческим, финансируемым крупной нефтепромышленной компанией рейсом, Ольга застряла в плавание в месте, которое она называла «Земля летающих собак», потому что их там сбивало ветром при прогулке, почти на полгода. И вместо семи месяцев вернулась домой через год с небольшим хвостиком, рейсы там не ходили, самолеты не летали и вообще кругом была вечная мерзлота. А может быть, она просто увлеклась и не заметила, как пролетело время? Именно под этот «небольшой хвостик» и пошла ее жизнь. Муж за это время окончательно перевез в их общий дом другую женщину, которая до этого жила там только набегами. Рейсами.

Новая «мама» перебралась в их дом вместе со своей мамой и вдвоем они смогли легко убедить дочь Ольги, что мама ее не любит, и бросила, а новая мама будет ее любить и теперь они крепкая, правильная семья. Все как у людей. Мужа они тоже в этом очень успешно убедили. Тем более, что новая женщина ждала нового ребенка для их новой успешной семьи. Где мамы будут по вечерам дома, и всегда на плите стоит миска с котлетами. Или что там обычно стоит. Ольга готовить не умела и не особо любила, но, наверное, котлеты, да.

Когда Ольга вернулась, у нее не было ни дома, ни семьи, но какое-то время она еще прожила, по инерции, с ними в своем старом кабинете. По главной иронии судьбы этой истории, дом-то был ее. Еще до свадьбы и муж не мог на него претендовать. Что выводило из себя новую женщину ее мужа и ее маму. Которые, следуя животному инстинкту, смогли полностью стереть ее следы из дома так, словно и не было там никогда тихой, но очень твердой женщины по имени Ольга. Привезя с собой с севера в душе кусочек полярного льда, чтобы показать, какой он красивый на ярком солнце, Ольга позволила ему полностью захватить себя и медленно промораживать изнутри. И не поддавалась давлению, не подписывая никаких документов. Вообще никаких. Даже квитанции на оплату коммунальных услуг, она собрала и оплатила сама, расписываясь в своем праве на этот дом.

Первой переменой в жизни неулыбчивой Ольги стало то, что она перестала бояться крыс, а когда она узнала историю Дамбы, то решила, что теперь у них всех, у Сони, Ольги и Дамбы все будет по-другому.

Тем же вечером, когда Соня пришла с работы, в доме стало как-то ярче. Они вышли на балкон устроили ночной пикник, благо обеим не нужно было завтра на работу.

– Я думала, что так только в кино бывает. Север, корабли, – сказала Соня, когда они с Ольгой пили кофе на балконе.

– А. Я думала ты про мою семью в целом, тоже же, как в кино. Думаешь, я правильно ушла? – Ольга и говорила медленно. Она вообще все делала медленнее Сони. Плавно двигалась, медленно и четко говорила.

Соня налила Ольге еще одну чашку кофе.

– Вот смотри. Твой муж в душе и так знает, что поступил несправедливо, но его это устраивает. Он боится новых гарпий, которых привел в свою жизнь и теперь ему с ними жить. До того, как он произнес это вслух, у него всегда была возможность отступить назад и сохранить ваш брак.

Что-то вроде запасной гавани. Они тоже все понимают. Поэтому и стирали так старательно тебя из твоего же дома. От страха. И жить будут теперь с этим страхом. Дом, твоя тетя так хитро оформила на тебя, что не подкопаться. Им всем жить там и знать, что ты можешь выставить их в любой момент, просто попросив освободить твою недвижимость. А ты будешь жить здесь, и они будут видеть тебя каждый день. И никто не сможет запретить тебе видеться с ребенком. Во-первых, потому что вы не разведены официально, развода мужу не давай. Во-вторых, ты его богаче. И в-третьих, я так поняла, что они дочери что—то там наговорили и она хочет жить с ними?

– Ей пятнадцать, имеет право решать сама.

– Подростки – это бомба замедленного действия. Завтра она решит, что-то еще. А потом еще. В любом случае, в этом возрасте никакие решения не бывают окончательными.

Ольга кивнула. Деньги за экспедиции ей платили действительно достаточно хорошие, она особо не думала, куда их тратит. Семью обеспечивал муж, не спрашивая сколько она получает, высокомерно думая, что своими «писульками и путешествиями» жена много не заработает, это же не торговое мореходство, а Ольга и не говорила, озвучивая лишь оклад. Потому что там, на корабле осталась другая жизнь. Этот источник дохода от экспедиции они все на корабле считали почти официальным, каждое судно – отдельное государство, живущее по своим правилам и то, что происходило у них, было, с точки зрения Ольги не самым плохим вариантом. Ее маленькая не совсем законная тайна.

Так она осталась жить у Сони, разбирая чердак и греясь на солнце, сидя на балконе. Соня практические не слышала соседку, целыми днями работая дома сводя длинные бухгалтерские отчеты разных небольших фирм и фирмочек, а по вечерам уходя работать в кафе.

Именно тогда, когда начался карантин, Соня и узнала еще одно преимущество жизни в невысоком доме, не спальном районе с балконом и садом – до природы можно дотронуться. Погладить дерево. Выйти на траву. История с пандемией, как и предыдущие мгновения истории, останется ярким следом и письмах, фильмах, творчестве, пусть и мимолетном, но важным. Соня даже думала начать вести дневник. Потому что, когда в мире происходит такое, нужно обязательно записать, человеческая память не самый надежный в мире жесткий диск. Файлы стираются, заменяются и это еще одно естественное свойство многих людей чуть—чуть корректировать свои воспоминания автоматически в угоду настроению и жизненным обстоятельствам. В этом смысле, по старинке, бумага надежнее. Забегая наперед – записи этого удивительного года она будет перечитывать еще много раз.

Кофе в кафе теперь продавался почти подпольно. Навынос и на заказ и это приводило Соню в такой восторг, что даже Ольга начинала немного оттаивать.

«Почти как во времена сухого закона! Только из-под полы мы продаем кофе!»– Смеялась каждый рабочий вечер Соня. То, что происходит вечером и за плотно закрытыми окнами не считается, как считала она. Как игра, которую можно прожить вот так, с удивлением замечая, что это, оказывается жизнь.

Оля продолжала разбирать коробки с книгами и вещами предыдущих жильцов и однажды, когда Соня пришла домой, то увидела, что в гостиной, которая была же и ее спальней и рабочим местом, появился очень удобный стол. А на нем стояла настоящая старинная швейная машинка! Это была старая мечта Сони, шить платья. Такие, как в кино, с пышными длинным юбками, рукавами-фонарикам, длинные со шлейфами и непрактичными разрезами. Все, родом из прошлого, подчеркивающие красоту и изящество. На вопрос почему она не пробует Соня всегда говорила, что у нее нет вдохновения, выкроек, рабочего стола и машинки.

– Обалдеть, какая красота! – Удивилась Соня. Это было как раз то самое «обалдеть» стол стоял у большого окна и за стеклом как раз только—только начал распускаться листьями красный канадский клен.

– Я подумала, что тебе так будет удобнее работать, но, если не понравится…, – засомневалась Ольга, которая сегодня, обнаружив этот стол под коробками книг решила, что он идеален для старой швейной машинки, которую она нашла там же, на чердаке. У ее мамы была точно такая же машинка немецкой марки «Веритас».