Быть женщиной из писем
Шрифт:
Когда наступает весна, то хочется ощущать ее прикосновениями. Свежей листвы, теплого солнца, пения птиц. Всего сразу. Сад, пусть и небольшой, но все же был спасением, через забор можно было поболтать с соседями. Но подруги специально не ходили в гости к старикам, хотя те постоянно их звали, боясь принести им болезнь.
Жить в постоянной тревоге, сонном оцепенении карантина, когда ты привыкла гулять до позднего вечера не так легко.
Соня и Ольга представляли, что они плывут на плоту. Течение в этой реке было невероятно сильным и непредсказуемым. Им обеим было страшно и страшно интересно одновременно. Страх
А вот кто помогает Максиму?
– Представляешь, все это происходит одновременно. Максим в Севастополе, Виолетта, после войны тут в городе, и мы с тобой тоже тут.
– Я ее понимаю, Виолетту, и, наверное, Максима. У нас в семье было принято вести дневники и мы тоже вели, – сказала Ольга, – вот они и пишут все это в письмах. Поэтому так получается, обрати внимание, что в первых письмах они еще сами не знают, как правильно обращаться к тому, кому они пишут. Из таких письменных источников можно узнать очень много всего нового. Например, моя бабушка кроме дневника вела еще и бухгалтерскую книгу и у нее собраны все чеки. Представляешь. Она подкалывала их в кожаные тетради.
– Вот это терпение, – отозвалась Соня.
Обе дамы решили, что лучше они сначала возьмутся за чердак и разберут хотя бы одну коробку, потом уже поработают, а потом письма. Потому что иначе… Иначе день так и пройдет, а они ничего не сделают.
– Я все думаю, что там за дама следит за Максимом.
– А я про дело Виолетты. Понимаешь, она же первая поняла, что это не несчастный случай, а именно убийство.
Соня методично пыталась развязать не меньше сотни узлов на старой бечевке, которой была опутана огромная коробка, пока Ольга не закатила глаза и не разрезала веревки большим канцелярским ножом, который, кажется, был у нее с собой всегда. Во всяком случае, Соня уже много раз видела, как подруга, кажется, достала его из ниоткуда.
– Походная привычка, – отшучивалась Ольга, когда замечала, что подруга вопросительно приподнимает брови всякий раз, когда она доставала свой строительный тесак.
– Ого… вот это сокровища!! – Восхищенно пробормотала Соня, когда они открыли коробку и сняли первый слой газет.
– Были. В сорок первом году это были невероятные сокровища, – сказала Ольга рассматривая дату на бруске коричневого мыла.
В коробке, которую они хотели сегодня разобрать лежали фабрично нарезанные бруски мыла. Плотно подогнанные друг к другу, некоторые из них слиплись и почти все усохли до очень твердых кирпичиков, но на всех красовалась печать «Мыло банное»или «Солдатское»и на обратной стороне всех брусков была гордо пропечатана подпись «Бизорюк». Еще один привет из прошлого, который было очень удобно держать в руках.
– А я помню, – неожиданно сказала Ольга. И быстро куда-то ушла. В письмах она продвинулась немного дальше Сони, потому что читала их первая, но получилось так, что те два письма, которые она принесла, шли почти порядку, ей даже не пришлось их раскладывать по хронологии для подруги.
– Начни с письма Максима, оно мне показалось интереснее, а потом Виолетты. Я пока газеты сложу, они тоже сами по себе очень интересные. Потом почитаем их.
Ольга стала аккуратно вытаскивать газеты, которыми были проложены кусочки мыла, на некоторых брусках даже стоял штамп с годом, а Соня взялась за письма, решив не спорить сама с собой, тем более что коробку они открыли, а значит, можно поставить галочку, что одну коробку они разобрали и можно отдохнуть.
Письмо Максима начиналось не сначала. Первая страница стала налогом, данью времени, либо его съели мыши, либо просто потерялось или спрятала Виолетта.
Максим 1856. Севастополь
«…ман часто снится мне в кошмарах. Я лишь могу сказать, что никто из нас. Ни мы, ни вражеские солдаты не повели себя бесчестно в этот миг. Но сегодня я расскажу не об этом.
Сегодня я получил список мест, в которых мне следует проверить, не осталось ли следов английского льва.
И первым пунктом в этом списке оказались купальни. Баню я всегда любил, а вот это увлечение купальнями пока мне не очень понятно. Но дело есть дело. Так что я отправился туда.
Внутри Купальня похожа на модный салон. Низкие оттоманки, последнее время стало входить в привычку ставить их на первом этаже. Зачем не знаю, может быть, для шляпных коробок? Сидеть на них неудобно, а вставать тем более.
Вместе с номерком молчаливая рыжая девушка выдала мне брусок мыла, полотенце таз и корзинку для вещей. Я не смог пока себя пересилить и пойти в Купальню, а отправился в баню. Это два разных здания. Первое – просто баня. Общая, с парилкой.
Вторая – большой зал с мраморным бассейном, наполненным теплой водой. Я пока не очень понял, как ее подогревают, но ароматный пар, поднимаясь должен создать настроение расслабленности.
Придется мне и туда.
Ну, утешает то, что купальня все-таки не общая, как я слышал, у англичан есть город Бат: целый город, сплошные лечебницы и купальни и там много общих, где и мужчины и женщины вдыхают целебные пары в одном помещении.
Мне пришлось сделать вид, что мою знакомицу с рынка, ставшую уже моей тенью за эти дни, я не заметил. Было даже жалко оставлять ее за воротами, день сегодня выдался промозглый, а внутри тепло и надо сказать, что в бане я отлично согрелся.
Лежа на деревянном настиле, я неожиданно поймал себя на мысли, что во время войны есть вещи, которые становится дороже денег. Я не говорю сейчас о невещественном. Нет. А о простом. Вот просто кусок мыла. Я забыл его в бане на настиле. В то время, как в поле, под Инкерманом, я хранил кубик мыла, как сокровище. Он и мир, и порядок, завернутый в ветошь на дне солдатского ранца. И тогда же я так мечтал просто помыться всему в горячей воде».
– Вот зараза! А что за список? Следы британского льва. Это он шпионов, что ли ищет? И почему в письме так мало! Я хочу подробностей!
Соня так искренне возмущалась, словно Максим специально не дорассказал ей что-то.
На самом деле и Соня, и Ольга, к своему стыду, не так много знали о Крымской войне, поэтому прочитали ее краткую историю, чтобы не краснеть, слушая то, о чем рассказывал им крымский офицер на страницах своих писем.
Ольга кивнула, – скорее всего. Я думаю, что хоть и был подписан мирный договор, шпионов никто не отменял. А Максим, похоже, работал в каком-то ведомстве против них. Но как я правильно поняла, всего сослуживцы погибли.