Быть зверем
Шрифт:
– Я пройду по этой тропе – хочешь ты того или нет. Старика я тебе отдам, но взамен мне нужна еда для моих людей и животных. Встанешь на моем пути – я убью тебя и уничтожу твою деревню.
Индеец помолчал некоторое время, глядя в глаза испанца, только желваки ходили на его скулах. Затем он медленно поднял руку вверх. От строя воинов отделился человек с зажженным факелом в руке и бегом направился к ним. Оказавшись рядом со своим лидером, он воткнул его в землю, после чего сразу же вернулся в строй. Кин показал глазами на горящий факел и жестко произнес:
– Я даю
Гарсия попытался что-то ответить, но индеец повернулся к нему спиной и медленно пошел в сторону своих рядов. Испанец плюнул ему вслед и крикнул, чтобы привели пленника. Когда приказание было исполнено, Кин уже стоял впереди шеренги своих воинов, наблюдая, как один из всадников передал предводителю чужеземцев веревку, на которой, словно собаку, тащил старика. Гарсия нагнулся, схватил несчастного за волосы и, потянув на себя, быстрым движением острого клинка отсек ему голову.
– Отец! – в бессильной ярости вскричал Кин.
Ник пролежал под присмотром Мигеля пару дней, после чего старик разрешил ему вставать с постели и гулять во дворе. Мари не отходила от него ни на шаг, став ему заботливой няней, готовой в любую минуту прийти на помощь. Он был для нее настоящим героем, и я видел, какими восхищенными глазами она смотрела на него и как мужественное сердце моего ранимого соотечественника не выдержало такой нагрузки. В какой-то момент мне показалось, что, исчезни вдруг весь окружающий их мир, они бы этого даже не заметили. Я решил им не мешать и, поскольку Мигель с Диего настояли на том, чтобы мы провели оставшиеся дни в их доме, съездил в отель и перевез к ним наши вещи. Едва ли где-нибудь нашлись бы более радушные хозяева, чем наши новые мексиканские друзья.
На третий день после происшествия на аллее я позвонил Камиле. Говорить о случившемся я не собирался, но она будто почувствовала, что в программе нашего путешествия возникли непредвиденные изменения. Вопрос следовал за вопросом, я юлил, пока она не спросила, в каком отеле мы остановились. Частный домик мексиканских друзей на окраине Кампече еще больше насторожил ее, а когда я назвал район города, в котором располагался сей домик, она напряженно рассмеялась и сказала, что это район трущоб. Отпираться далее стало бессмысленно и, выслушав мой рассказ, Камила некоторое время молчала, после чего спросила:
– Вы обращались в полицию?
– Нет, – ответил я. – Нам не очень хочется впутываться в разбирательства. На это уйдет время.
– Эти люди могут искать вас.
– Насколько я понимаю, это их сейчас ищут друзья Диего.
– Ты уверен, что вам не нужна помощь? – ее голос был крайне взволнован. – Я могу приехать и решить все вопросы с властями и больницей для Никиты.
– Не переживай. Да и потом, любовь, конечно, великая сила, но властям она не указ, – слегка поддел ее я.
– Я офицер полиции, – сказала Камила после некоторой паузы.
– Кто-кто?
– Я офицер криминальной
– Ты хочешь сказать… Если я тебя правильно понял… – ее слова обескуражили меня. – Ты говоришь о том, что та замечательная, хрупкая девушка, с которой я познакомился в Канкуне, зарабатывает деньги тем, что гоняется за кровожадными убийцами?
– Да, – спокойно ответила Камила. – Бывает, что и гоняюсь.
– Если я скажу, что удивлен, это не отразит всей полноты моей крайней растерянности.
– Понимаю. – По ее голосу я почувствовал, что ее развеселила моя реакция. – Потому и не говорила тебе об этом прежде. Мужчины почему-то пугаются, когда узнают, кем я работаю.
– Да нет. Пожалуй, я все больше восхищаюсь тобой.
К концу разговора Камила полностью успокоилась, и мы попрощались, предварительно договорившись созвониться после нашего приезда в Чиапас. Положив трубку, я вошел в комнату, где за столом сидел Мигель. Он пил чай и, заметив меня, жестом пригласил присоединиться к нему. По телевизору показывали новости, и старик убавил звук, после чего достал еще одну чашку и налил в нее чаю.
– То ожерелье, что на шее у Ника, – сказал он. – Ты говоришь, что ему его подарил лакандон. Как это произошло?
– Да, – ответил я, размешивая в чашке сахар. – Он работает официантом в одном из ресторанов Мериды, где мы ужинали, а потом подвезли его до Кампече. По дороге возникла неприятная ситуация, и мы помогли ему. Вы спрашиваете об этом уже второй раз. Почему?
– Вы раньше встречали лакандонов? – уклонился он от ответа.
– Ник первый раз в Мексике. А я в прошлом году встречал их около Бонампака. Необычные люди. Я видел фотографии лакандонов конца XIX века. Мне показалось, что с тех пор они ничуть не изменились – все те же снопы длинных черных волос и белые хлопковые балахоны, больше похожие на женские ночные рубашки, – ответил я, все еще не понимая, к чему он клонит.
– Да, они до сих пор охотятся с луками и духовыми трубками. – Мигель засмеялся, а потом, тяжело вздохнув, с некоторой тоской в глазах задумчиво добавил: – В молодости, после окончания университета, я около десяти лет работал врачом в сельве Чиапаса среди разных общин лакандонов… У меня осталось среди них много друзей, хотя некоторых уже, наверное, нет в живых. Если окажетесь в их краях, напомните старикам обо мне, Мигеле Родригесе, скажите, что вы мои друзья, и они покажут вам сельву такой, какой ее не увидит ни один турист.
– Спасибо, – поблагодарил его я, решив, что надо будет обязательно воспользоваться его предложением.
– Мне очень хочется как-то отблагодарить вас, – продолжил старик. – Если бы я был помоложе, то с радостью бы сам поехал к ним вместе с вами… Смотри, – он указал пальцем на телевизор и увеличил громкость. На экране промелькнул Путин, но сюжет быстро сменился другим, и Мигель с сожалением хлопнул себя по колену. – Жаль, тебе, наверное, было бы приятно увидеть знакомые лица.
– Нет, – рассмеялся я. – Они мне все дома надоели.