Бытиё наше дырчатое
Шрифт:
Несомненно, перед Тихоном Шороховым разглагольствовал или вдохновенный безумец, или проходимец высочайшего класса. И тех, и других Тихон заочно уважал ещё с наивных советских времён, хотя пора было бы уже поумнеть и поостеречься подобных типов, вышедших гуртом из подполья. Но, во-первых, повеяло вдруг бескорыстными спорами былых лет (не только же о частной собственности велись разговоры на кухне!), а во-вторых, сама идея, в силу своей неожиданности, показалась куда привлекательнее той же теории вероятности с её унылым выводом, что везёт далеко не всем дуракам.
— Не то чтобы вы меня убедили, — сказал Шорохов, с любопытством глядя на открывателя
— Верно, — кивнул собеседник. — Именно это обстоятельство меня, честно говоря, и подтолкнуло… Понимаете, часто снилось, будто занимаюсь анализом собственного сновидения, и каждый раз, пробудившись, я бывал поражён, насколько хорошо мне это во сне удавалось. Вот и подумал: а что, если проделать то же самое с явью?
— Так! — Тихон легонько хлопнул ладонями по коленям, сосредоточился, упорядочил мысли. — Стало быть, вы, зная уже, что это был не сон, а реальный случай, продолжаете утверждать, будто я сам тайно желал приключений на собственную задницу? Учтите: мазохизмом не страдал никогда.
— Мазохизмом не страдают, — не преминул ворчливо заметить реформатор психоанализа. — Мазохизмом наслаждаются. Нет, в данном случае мазохизм, разумеется, ни при чём. Просто, что бы с человеком ни стряслось (во сне ли, наяву), на поверку это всегда оказывается исполнением его скрытых желаний. Вспомните народную мудрость: «За что боролись, на то и напоролись».
— За что я боролся? С кем?
— Хотя бы с Борей Разом. В результате осуществилась и его мечта, и ваша. Он обрёл возможность завести магазинчике колокольчиком, а вы — насладиться известием о предсказанном вами крахе. Давайте, однако, попробуем разобраться подробнее.
— Давайте, — решительно проговорил Тихон.
Собеседники посмотрели в глаза друг другу, собрались, изгнали из мыслей иронию.
— Итак, — начал психоаналитик, как по писаному, — одним из источников, откуда сновидение (а мы теперь добавим: и явь) черпает материал для репродукции, служат детские годы. Что, собственно, и наблюдается на вашем примере.
— Минутку, — возразил Тихон. — Когда мы с Боренькой спорили на кухне, нам было около сорока.
— Это несущественно. Под словом «детство» я разумею скорее состояние, нежели возраст. Кухонной советской интеллигенции был, если помните, свойствен крайний инфантилизм. Простодушная романтика, поверхностные незрелые суждения, страхи, капризы. Да и все эти ваши бурные споры за полночь, сознайтесь, сильно напоминали подростковый бунт.
— Да, пожалуй, — вынужден был согласиться Тихон. — Помесь зоны с детским садом.
— Тонкое замечание, — одобрил психоаналитик. — Если обращали внимание, жизнь детей вообще напоминает жизнь условно освобождённых. Я вот даже не знаю, кто у кого позаимствовал выражение «от звонка до звонка»: школьники у заключённых или наоборот? Отсюда и сходство мировосприятия… Но вернёмся к вашему событию. Оно содержит два слоя, причём обе составные его части разделить нетрудно. Ведь вы в вашем сорокалетием детстве спорили не столько с Борей Разом, сколько с самим собой. Подсознательно вам хотелось быть переубеждённым, хотелось попасть в светлое капиталистическое настоящее. Надоела копеечная зарплата, надоело обязательное шествие с кумачовым полотнищем в рядах первомайской демонстрации. Эти давние впечатления и отразились в подержанной красной «копейке», въехавшей передним колесом
— Вы полагаете? — Тихон помрачнел.
Психоаналитик улыбнулся.
— Только не надо, пожалуйста, — предупредил он, — относиться к моим словам, как к прогнозу футуролога. Речь идёт о внутренней победе капитализма в вашем сознании.
— Хорошо, допустим… А второй слой?
— Второй слой события относится к интимной жизни. Он не столь отчётлив и требует более тщательной расшифровки. Вы, как я догадываюсь, холостяк?
— Разведён.
— Осмелюсь предположить, что у вас сейчас по меньшей мере две женщины, и обе не прочь выйти за вас замуж.
— Ну в общем… не считая случайных встреч… Да. Две.
— Ровесницы?
— Одна — ровесница, другая — лет на десять моложе.
— Будьте добры, охарактеризуйте обеих.
— Та, что постарше, в данный момент безработная, часто выпивает, к сожалению. Очень хочет выручить меня финансово, но не может. У той, что помоложе, рекламное агентство. Эта может выручить, но не хочет… Но я бы не сказал, что обе они так уж рвутся за меня замуж.
— Опять-таки несущественно. Речь идёт не о них, а о вас, точнее, об отражении ваших фантазий относительно повторного брака. Женитьба, в понимании мужчины — это прежде всего утрата свободы, иными словами, именно то, что собирались с вами проделать две противоборствующие группы рэкетиров. Ритуал похищения, легковой автомобиль с двусмысленными бантиком и шариком на антенне (именно так украшают свадебную машину), наконец, бандиты, несомненно, олицетворяющие собой работников загса и свидетелей… вдобавок перспектива долгих неизбежных страданий. Да и фаллическая символика паяльника, основного средства возвращения долгов, более чем очевидна.
Тихон содрогнулся.
— То, что политическая и сексуальная подоплёка происшествия так причудливо переплелись, — говорил между тем психоаналитик, — ни в коем случае не должно вас удивлять. Подобное наблюдается сплошь и рядом. К примеру, период перестройки как символ для многих наших граждан, несомненно, соответствовал совращению, а переворот девяносто первого года — утрате невинности… Любопытно другое: в вашем рассказе присутствует ярко выраженная критика события. Вспомните, как вы уговаривали себя: «Это мне снится. Это мне только снится». В чём причина? А вот в чём. Внутренняя цензура была настолько недовольна складывающейся ситуацией, что уже собиралась потребовать пробуждения. То есть запретить сновидение, именуемое явью. По краешку ходили…
— Знаю…
— Скорее чувствовали, чем знали. Потому и успокаивали надзирающую инстанцию (а вовсе не себя самого!), всячески внушая ей, что не стоит относиться к происходящему всерьёз: «Это мне снится. Это мне только снится».
— Погодите, — перебил Шорохов. — Пока я окончательно не запутался, скажите… Какова роль вообще этой самой надзирающей инстанции? Этой внутренней цензуры! Я имею в виду: наяву.
— Роль? Как и во сне, наиглавнейшая. Существуют две основные психические силы: одна требует исполнения ваших желаний, другая запрещает их или искажает по ходу дела.