Бытиё наше дырчатое
Шрифт:
Димитрий дернул кадыком, глаза террориста увлажнились. Хотел сказать на прощанье что-нибудь трогательное, но, не найдя нужных слов, махнул рукой и потянулся к стартовому рычагу. Замер. Выпрямился, судя по всему, пораженный внезапной мыслью.
– Послушайте... но ведь вас же... тоже сейчас не станет...
– Сообразил! – всхохотнул Андрон.
– Не тяни время, – сквозь зубы посоветовал Прохор. Димитрий Уаров, с орешками в горсти, растерянно смотрел на благодетелей и бледнел на глазах.
– Нет... – выдохнул он. – Не могу...
– А
– Ну... – беспомощно проговорил Уаров, прижимая пакетик к груди. – Пусть уж тогда... Такой ценой... Нет.
– Кы-ыв... – жалобно поддержала его сверху ворона.
– А ну пошел без разговоров!.. – мгновенно лишившись голоса, просипел Прохор. – Я из-за тебя, козла, заказом рискую! Быстро, пока не заломал!
– Ломайте, – жертвенно согласился Уаров. Мраморное лицо его было прекрасно.
Но тут уже начал багроветь Андрон Дьяковатый, причем багрец стремительно переходил в синеву. Глаза шкипера угрожающе выпучились.
– Бя-гом!.. – страшно и широко разинув пасть, грянул он по-сержантски. Достал его Уаров. Крепко достал.
Не вынеся столь жуткого зрелища, оглушенный Димитрий на ощупь нашарил дрогнувшей рукой нужный рычаг – и поспешно, чтобы не сказать, суетливо, исчез из этого мира. Вместе с машинкой и пистолетом в брезентовой наплечной кобуре.
– С предохранителя снять не забудь... – запоздало крикнул вослед ему Прохор.
Вот потому-то и не любит народ интеллигенцию. Эта их перемежающаяся порядочность кого хочешь из себя выведет. Уж лучше цельные гармонические натуры, называемые также мерзавцами! От них, по крайней мере, знаешь, чего ждать.
Андрон вскинул на плечо рюкзачок с инструментами и уже сделал шаг к виднеющейся сквозь ветви насыпи, когда обнаружил, что спутник его стоит неподвижно, воздев натруженный убийствами указательный палец и таинственно выкатив левый глаз. Правый, как всегда, напоминал червоточину и чувств не выражал.
– Ты чего это?
– Тише... – прошипел Прохор в мистическом ужасе. Или в мистическом восторге. – Сейчас...
– Что сейчас?
– Все бабы сейчас навернутся... Разом!
Так, наверное, ослепленный Самсон, сдвигая поддерживающие дом столбы, сипел: «Умри, душа моя, с филистимлянами...»
– Делать тебе нечего! – с досадой сказал Андрон. – Видишь же: ничего не случилось. Значит, и не случится... Пошли с тележкой разбираться. А то долбанет посреди рощи – мало не покажется!
Спутник не услышал. Потом, по прошествии минуты, воздетый перст его утратил твердость, а левый глаз наполнился разочарованием, даже обидой.
– Промазал... – скорбно констатировал Прохор. – Говорил же ему: в корпус цель, а не в голову... Придурок!
– Хорош горевать. Живы и живы. Пошли.
– Нет, но как это можно было? – не унимался Прохор. – Из такой пушки не завалить!
– Снайпера нашел... Да и не стрелял он, скорее всего.
– Как?!
– Так. Попробовал, видать, в другие времена перекинуть. Ох, чует мое сердце, пришибла она его. Бабочка-то – сам видел...
– Ну и кто он после этого?!
– Слышь! – сдерживаясь из последних сил, напомнил Андрон. – Тележка на подходе...
Прохор резко выдохнул и взял себя в руки.
– Ладно, – угрюмо подвел он итог. – Заказ я выполнил, а дальше уже их дело...
В молчании путники выбрались из рощицы и направились к платформе. Шли, не зная, то ли радоваться, то ли огорчаться.
– У тебя сотик в рюкзаке пищит, – сердито заметил Прохор.
– Откуда? – буркнул Андрон. – Я ими уж пять лет как не пользуюсь.
Выпутали мачту из веток и, мысленно благодаря Бога, что не дал им времени снять девальваторы, выкатили облегченную до предела платформу на место попросторнее. Прохор приволок откуда-то три мертвых тела в камуфле и живописно рассадил их на палубе. Подняли парус. Ветер с прежним упорством дул в направлении дачных поселков. Вскоре в лесопосадках пошли прогалы.
– Прыгаем! – скомандовал сиплый Прохор. – Вон она...
Действительно, вдали, на том самом бугорке, которым сегодня завершилось их бурлачество, навстречу паруснику бойко бежало по рельсам нечто небольшое и самоходное.
– Ну, прощай старушка... – Андрон, скривившись от жалости, похлопал по самодельному поручню. Подхватил рюкзачок и, сойдя по ступенькам железной лесенки, соскочил на твердую землю. Скорость была еще невелика.
Прохор лесенкой пользоваться не стал и, по своему обычаю, просто махнул через борт.
Приостановились, глядя вослед уходящему в последний путь кораблю – и у обоих защемило сердце. Вроде все рассчитали правильно: на глазах многочисленных (возможно, в том числе и зарубежных) наблюдателей отчаявшийся террорист шел на таран, столкновение предстояло не в рощицах, а среди чиста поля, – и однако, видя удаляющуюся корму израненного, издырявленного одномачтовика, гордо идущего на верную гибель, трудно было не чувствовать себя подлецом.
– Сходил, называется, до Слиянки, – заглушая голос совести, Андрон крякнул. – Да, удружил мне Димитрий... Дальнобойные машинки теперь точно запретят. А то и все разом... У них ума достанет.
И на что жить?
– А счет? – напомнил Прохор, видимо, ухитрившийся подслушать и этот разговор шкипера с пассажиром. – Он же тебе номер счета оставил.
– Думаешь, на новую хватит? – Осунувшись, Андрон неотрывно смотрел на уменьшающийся латаный парус.
В небесах опять заревело, засвистало. С вертолета-разведчика тоже, видать, заметили, что преступная платформа рискнула покинуть свое логово и сама ринулась навстречу опасности.
– Может, она, тележка эта, где-нибудь там с рельс сошла? – с надеждой предположил Андрон – и в этот миг грянуло. Никто не знает, сколько ящиков с боеприпасами загрузили вояки на маленький колесный брандер, но громыхнуло знатно. Долбануло – как из динамика.