Бытие
Шрифт:
Итак, на некоторое время, особенно на годы, проведенные с Кэролайн, Хэмиш обрел счастье, создавая один космос за другим: здесь он бог, здесь он определяет наказание амбициозному тщеславию, справедливо оценивает грех гордыни и технического высокомерия.
И разве цивилизация не
А кто я такой, чтобы спорить с цивилизацией?
И однако, пока годы шли, пока его голос звучал все громче, а сам Хэмиш становился одним из предводителей поднимающегося Движения отречения, он начал испытывать необычную тоску, похожую на сожаление.
Так, сделав полный круг, он вернулся к тому, что старался выбросить из головы. К посланию существ-чужаков, живущих в виртуальном пространстве Гаванского артефакта.
«Никто не выживает, – заверяли они. – Органические существа, живущие на хрупкой, тонкой поверхности планет, подверженные неисчислимым опасностям сверху, снизу и со всех сторон. Такой тип жизни слишком хрупок и не защищен от бесчисленных ошибок и неверных шагов. Молодые планеты вроде вашей Земли, хороши для выращивания новых разумных рас. Но затем вы должны перейти на более высокие уровни существования, пока не стало слишком поздно».
Это поставило Хэмиша в затруднительное положение. Малая часть его существа чувствовала, что оправдана опустошающим сообщением чужаков. Та часть, которая всегда считала цивилизацию – и ее напыщенную, самоуверенную ярость – тщетой. Та, которая всегда знала, насколько неадекватны люди. Вид, изначально обреченный – Богом, судьбой или собственной дурной природой – на исчезновение.
А сейчас? После того как стало известно, что все другие цивилизованные расы совершают те же пагубные ошибки из длинного перечня? Казалось, это только подтверждает вывод. Ни одно событие не давало такой энергии Движению отречения, как это. Новообращенные и доноры стекались к Пророку и присоединялись к Движению. Несомненно, привлеченные рекламным выступлением чужаков.
«Чужаки не сказали, что гибнут все виды… – говорил в своей проповеди Тенскватава. – Они утверждают только, что такие виды перестают выделяться как амбициозные, высокотехнологические цивилизации.
А значит, выход есть, – продолжал Пророк. – Есть возможность избежать многих ошибок и неверных ходов, описанных чужаками. Возможность победить в игре!
Другие – возможно, очень многие – предпочли отойти от края пропасти высоких технологий. Они решили не ходить по минному полю, по зыбучим пескам, чтобы избегнуть самоуничтожения самыми простыми из возможных средств.
Они возвращаются к прежним, более мудрым обычаям.
И перестают двигаться вперед».
Возбужденный гул оторвал Хэмиша от размышлений и вернул в настоящее. Большинство зрителей в Центре Дельфийского осьминога склонились к обсервационному окну, отделявшему их от большого аквариума, в котором знаменитый осьминог-пророк сделал свой выбор, открыв одну из двух дверей, представляющих альтернативные варианты возможного будущего.
Добравшись до содержимого, Тарсус с наслаждением рвала на куски краба, не обращая внимания на его щелкающие клешни. Доктор Нолан, хранитель Тарсус, явно довольный, объявил итоговое пророчество:
– Тарсус сказала свое слово. Основываясь на этом выборе, наш инвесторский кооператив купил десять тысяч акций на Чикагской бирже предсказаний, поставив на то, что Международная комиссия по контактам еще по меньшей мере неделю будет в тупике и не даст никаких рекомендаций, как поступить с артефактом чужаков.
Принимая во внимание, что из двенадцати предсказаний, сделанных Тарсус, десять оправдались – это намного превышает среднестатистические показатели, – мы ожидаем, что остальные инвесторы последуют нашему примеру. А сейчас, если вы пройдете за мной в приемную, вам будут предложены прохладительные напитки, а я отвечу на ваши вопросы.
Хэмиш отстал; его раздражала толпа, окружавшая доктора Нолана. Предполагалось, что это его утро с Тарсус. Но его просьбу о частной встрече с восьмирукой пророчицей отклонили, чтобы хранитель смог задать осьминогу очередной глупый вопрос о Гаванском артефакте.
Раньше они не посмели бы так обойтись со знаменитым Хэмишем Брукманом. Еще каких-то две недели назад.
В конце концов кому какое дело до шумной группы ученых и политиков, спорящих в Виргинии из-за своего отчета? Какое значение может иметь какое бы то ни было политическое заявление, когда мир по спирали погружается в беспорядок, смятение и отчаяние?
Хэмиш направил запрос на встречу с Тарсус несколько месяцев назад, прежде чем хоть кто-то узнал о существовании эрзац-чужаков. Тогда главным предметом его поисков был Баскская Химера, маленький сын Агурне Арришаки Бидарте. А сейчас этот поиск казался вторичным, даже несущественным.