Бытие
Шрифт:
Ведь он всегда кажется таким спокойным, таким уверенным в себе, – вспомнил Хэмиш. – На самом деле мы рассердились по разным причинам – он и я.
Эта версия Хэмиша Брукмана все еще проявляет привычный эгоцентризм. Я хотел стать звездным путешественником. Лично – в этой виртуальной форме, на борту этого корабля – увидеть другие миры и их необычных обитателей. Я сердит, потому что разочарован, разрушены мои планы.
Но Ом – эволюционировавший
Как ни странно, но именно ярость Ома заставила Хэмиша начать переоценку себя. Он посмотрел на Эмили Тан, у которой было больше всего оснований потрясенно считать, что ее предали. Ее, прославленного ученого, героиню столетия, чья грандиозная идея привела к чуду: воскрешению чужих разумных видов, добавлению их в густую земную похлебку и превращению некоторых артиленов в союзников землян. Она открыла метод, который как будто давал иммунитет к эпидемии. Технику, которую земляне сочли достойной распространения среди звезд. Надежду под названием «Панацея».
Наш флот из десяти миллионов изображали как авангард многих других. Дар Земли. Великая прививка, которая должна была покончить с сотнями миллионов лет галактического беспорядка. Но потом вдруг…
Что же произошло потом?
Посланец Джеральда Ливингстона объяснил, во что верили умнейшие головы на Земле, хотя некоторое время держали свои выводы в тайне. Мрачные выводы, к которым всего несколько часов назад пришел и сам Хэмиш.
«Панацея» – отличный шаг, паллиатив, кратковременное средство… но вовсе не великая панацея.
Возможно, лишь один процент ученых-техников правильно понимали и применяли ее. Но через какое-то время болезнь сумела бы обойти даже этих умников. Даже само миссионерское рвение, охватившее Землю, стремление щедро распространять Панацею служило доказательством того, что инфекция по-прежнему действует. Более тонко, но все еще добивается прежней цели…
…чтобы человечество неудержимо, неостановимо «расчихалось» – взялось отправлять посланцев к звездам!
Нет. Лучшие умы Земли: люди, дельфины, ир и другие – все пришли к одному заключению. Мы не готовы. Если мы начнем распространять так называемую Панацею, то останемся частью проблемы.
Именно так планета Турбулентность истощила свои силы – рассылая «предупреждение», в котором кроется ловушка.
Нет, сейчас только один шаг имеет смысл.
Узнать больше.
Нужно выяснить, что там происходит!
Зная все это, Хэмиш преклонялся перед Эмили Тан, изобретательницей Панацеи. Вот она стоит среди других. Она спокойна, не проявляет разочарования – спорит, обсуждает, помогает спланировать следующий этап.
Этап их миссии. Истинной миссии. Той, которой может гордиться Лейси Дональдсон-Сандер. Хэмиш посмотрел на нее, такую бодрую и энергичную. На ту, чья мечта осуществилась.
Мы – телескоп.
Это все объясняет.
Я компонент телескопа. – Хэмиш чувствовал странную смесь унижения и гордости. – Вот моя цель. Причина моего существования. Величайший телескоп, какой когда-либо сооружал человек.
Возможно, величайший из всех когда-либо созданных.
Чувствуя, как сердцебиение успокаивается, знаменуя переход от гнева к негодованию, Хэмиш вернулся к собравшимся. Теперь не менее тридцати виртуальных людей и чужаков собрались вокруг гигантской книги, которую посланец Джеральда Ливингстона оставил, прежде чем с приветственным жестом снова исчезнуть в глубине.
Исследование Галактики из нашей системы.
Использование Солнца как гравитационной линзы.
Хэмиш не вполне понимал эту концепцию. Но всегда можно было попросить объяснений у Лейси. Я ведь начинал с изучения науки, прежде чем превратиться в овода-критика. Певца воображаемой судьбы.
Но оставался один жгучий вопрос.
Почему я?
Почему мы? Почему бы не послать десять миллионов роботов – пусть столетие за столетием собирают сведения; роботов можно запрограммировать делать это хорошо и получать от этого удовольствие.
Должно быть, технология производства кристаллических зондов с заключенными в них виртуальными личностями идеальна для сбора и обработки данных. Он смотрел на своих коллег-АМЛ и отчетливо понимал, почему выбрали кое-кого из них. Птицаженщина, например, могла одной левой справляться с огромным количеством чисел.
А Лейси – вся прошлая жизнь вела ее к этому. То же самое с Эмили, Сингхом, Посланцем, М’м пор’локом и другими учеными. Они уже поняли задачу и готовы ее решать.
На другом полюсе те, кого Хэмиш считает бесполезными, особенно в таком полете: олигархи и их прихлебатели, которые оказались на корабле, потому что он построен на их деньги. Они веками могут играть в волшебство на нижних уровнях, не заботясь о том, что цель у их экспедиции сменилась.
Ну ладно. Но почему на борту Ом?
Хэмиш взглянул на Особо Мудрого: тот по-прежнему расхаживал, что-то гневно бормоча, – и понял.
Когда поступят данные о далеких звездных системах, мы многое поймем, наблюдая за ним. Даже если Ом попытается нас обмануть, в нашем распоряжении будут десять миллионов его версий, чтобы сравнивать и делать выводы. Со временем мы разведаем все их пути, проникнем на самые глубокие уровни его программирования, возможно, разработаем детектор лжи для артиленов.
Хэмиш улыбнулся, зная, что это будет одна из его ролей.