Бюро расставаний
Шрифт:
– Слушай, но это же здорово! – воскликнул гном, переварив сказанное. – Получается, всё, что нам надо сделать – это изложить клиентке всё, что ты накопал. Дальше она получает назад артефакт, мы – денежки, и первое дело закрыто.
– Будем надеяться, что так оно и получится, – кивнул Андрей. – Что вы нарыли?
Пикси гордо надулся, а Вренн спросил:
– Агентство планирует и дальше заниматься этой же деятельностью?
– Ну… да, наверное, – ответила Елена.
– Мы нашли отличный, практически бесконечный источник новых клиентов!
– Поясни.
–
– Лучше коротко, – Андрей нахмурился. – Если идея будет принята, тогда обсудим подробности.
– Ла-адно… – Вренн ухмыльнулся. – Хотя часть времени ты потратил на лишние слова, но я не в обиде. Итак, в Москве есть довольно большая гномья община. Банковские служащие, ювелиры и златокузнецы, механики, артефакторы, два посольства, купцы, просто отбившиеся от своих экземпляры.
– Вроде тебя, – не преминул подколоть пикси.
– Вроде меня, – согласился Вренн. – Так вот, община-то община. Но не общая. Между директором местного отделения Драхтаугалергн-банка и мной разница примерно такая же, как между господином Майером и Гаем. И, само собой, периодически возникают…
– Свары, – подсказал пикси.
– Споры. Непонимание. Конфликты.
– Ну, хорошо, это понятно, – пожал плечами Андрей. – Мы-то тут при чём? У вас всё варится в котле под закрытой крышкой.
– В том-то и дело, что давление под крышкой стало чрезмерным, и её сорвало. Произошло убийство. Искать убийцу не пришлось, он сам сдался местному старейшине, но ситуация не понравилась совету. И они решили, что нужен третейский судья. Некто, не заинтересованный в делах общины, обладающий достаточной квалификацией и готовый дать магическую клятву о неразглашении.
– И тут, конечно, влез ты и предложил «Вакарисасеи» для этой роли, – покачала головой Елена. – Не уверена, что это хорошо.
– Почему? – ощетинился гном. – Денежки каждый месяц капают, вне зависимости от того, был ли случай, подлежащий нашему решению, или нет.
– Погоди, не торопись, – Андрей остановил готовый разгореться спор. – Ты что, уже согласился?
– Нет, конечно. Агентство – это вы, я всего лишь секретарь.
– А почему они, старейшины ваши, на этот вариант согласились? Мы никому не известны, да и заявленная нами специальность несколько в стороне.
– Потому что они увидели, что мы пришли вдвоём! – влез пикси. – И узнали, что вы двое – хомо. Значит, никакой ксенофобии в вас нету, и судить вы будете беспристрастно.
– Понял. Теперь дайте нам подумать, – поднял ладонь Андрей.
– Думайте. А мы пойдём, чайничек поставим, чаю хочется, – и гном за руку утянул своего приятеля из кабинета.
– Что думаешь? – спросила Елена, когда за Вренном и Гаем закрылась дверь.
– Надо пробовать, – твёрдо сказал Андрей. – Деньги у нас есть, это не проблема, но эта парочка без дела дуреет и начинает разносить всё вокруг.
– Подписываем пробное соглашение на три месяца, – кивнула она. – А там видно будет. И всё же интересно, почему старейшины вообще стали слушать гнома, изгнанного из семьи?
– Мы кое-что не знаем про Вренна…
– Мы про него вообще почти ничего не знаем, но нам это не мешает, – Елена встала из-за стола, приоткрыла дверь и крикнула в коридор: – На нашу долю тоже чашки прихватите!
Пока компаньоны переругивались на кухне, Андрей спросил у неё:
– Накопала что-то в Учётной Палате?
– Да, накопала, и очень неожиданное. Но надо уложить по полочкам и выкинуть лишнее. Давай утром расскажу.
Беланович кивнул: он знал за подругой эту привычку, никогда не выдавать неструктурированные сведения. Вот теперь она ночь не будет спать, но свои заметки разложит по степени важности и привязанности к делу, выпишет по темам на отдельные листы, да ещё и перепроверит в Сети.
И правильно. Раз уж так получилось, что у них обоих теперь главное в жизни – эта работа, значит, надо работать.
Глава 11
В тот же день
Тем временем этажом выше тоже пили чай.
На столе сверкал боками самовар, золотились пироги, тягуче переливался в расписной плошке мёд.
Аркадий Феофилактович пожелал хозяину и гостю спокойной ночи и удалился в свои апартаменты.
Алекс и Глеб сидели за столом и думали каждый о своём. Молчание их не тяготило.
Инспектор уже рассказал приятелю о встречах с семейством Лукьяновых и теперь с чистым сердцем отдался пирогам: работать вдвоём получалось иной раз куда продуктивней. Сейчас Алекс представит себе обоих фигурантов, уложит по правильным полочкам фрагменты информации, а потом они вдвоём станут собирать из этих кусочков картинку. Чем Глеб гордился, и заслуженно, так это умением практически дословно излагать допросы и беседы, лишь изредка поглядывая в блокнот, усеянный понятными лишь ему закорючками.
– Кто из них врёт? – внезапно спросил Верещагин.
– Больше всех – вдовец, – без запинки ответил инспектор. – И мадам художница, но она врёт как-то так… странно. Не по делу.
– А Лукьянов?
– Мне показалось, он о чём-то умалчивал, но это естественно. А то, что касалось убитой, их взаимоотношений, всей этой картинки – там была правда. И ещё, он чувствует разом огорчение и облегчение, и этого стыдится.
– Согласен. Тогда возвращаемся к господину Майеру…
В этот момент засигналил коммуникатор Глеба. Он ответил, и Алекс с немалым удивлением увидел на экране своего арендатора. Тот начал что-то рассказывать, но Верещагин вытянул аппарат из рук инспектора и коротко сказал:
– Поднимайся сюда.
Информация о несвоевременном приходе уборщицы заставила Никонова вскочить и забегать по столовой.
– Вот тьма! То есть убийцу видели, вы об этом знали, и рассказываете только сейчас?
Он остановился прямо напротив Белановича и ткнул обвиняющим пальцем почти тому в нос. Андрей пожал плечами:
– Приход уборщицы в офис – дело совершенно естественное. Если бы девушка Юля не сказала, что салон всегда убирали вечером, я бы и не стал грузить вас этими сведениями.