Бюро расставаний
Шрифт:
Тому тоже приходилось несладко: было его дежурство по кухне, и он пытался сообразить обед из того, что имелось в доме. Гном и пикси, как обычно в таких случаях, растворились без остатка в окружающем пространстве.
– Слушай, ну ведь курицу варят с луком и морковкой, и должен получиться бульон? – спросил он у вошедшей Елены.
– Теоретически да, практически – может выйти что угодно. Я в тебя верю, – не задумываясь, ответила она. – Есть предложение.
– Давай!
– Может, нам стоит кого-то нанять, чтобы убирали и готовили? Хотя бы три раза в неделю?
–
– Никакого подвоха. Просто я иду на биржу искать кухарку, а ты отправляешься к адвокату с моими набросками заявления. А сегодняшний обед можно просто взять на вынос в каком-нибудь заведении.
– К адвокату – ты имеешь в виду мэтра Лямпе?
– Именно. Он делами Нины уже занимался, бумагу написать ему вообще раз плюнуть…
– Ладно. Принято! – и Андрей решительным движением снял фартук. – А эта драная птица подождёт в стазис-ларе.
Добраться ему надо было в район Большой Никитской. Именно здесь располагался странный квартал, при упоминании которого знающие москвичи кивали, а несведущие… впрочем, несведущим здесь делать было нечего. Именно в этом квартале, между Никитской, Хлыновым тупиком и Вознесенским переулком, обитали юристы столицы, от мелких стряпчих, зарабатывающих на жизнь написанием прошений, до великих адвокатов, на чьих речах учились студенты в университете. Шесть юридических корпораций, шесть зданий в классическом стиле окружали небольшую площадь со сквером, куда допускались лишь избранные. В одно из этих зданий, украшенной гербом – белым оленем с золотыми рогами на лазурном фоне, и держал путь Беланович.
Конечно, ему было несколько неловко обращаться к серьёзному судебному адвокату за такой мелочью, а с другой стороны, мэтр Лямпе с Ниной Захаровой уже был знаком, в курсе дел… в какой-то степени. Н-да…
Андрей потёр нос, взглянул в хитрые глаза судьи Ди Женьчжи на витраже и повернул по стрелочке к нужной двери.
Узнав, что от него требуется, мэтр Лямпе усмехнулся и сказал:
– Сделаю. Но с условием.
– С каким?
– Я на вашем заявлении потренирую нескольких молодых волчат. Оно вроде бы и просто, но есть свои тонкости. В суд им рано ещё, а вот тут – само то.
Он вышел в соседнюю комнату, унося с собой наброски. Андрею было слышно, как там, обращаясь к кому-то невидимому, мэтр говорит:
– Итак, ваше задание. Клиенту нужно подать документы в коллегию магов, отдел артефакторики. Тема – незаконное отчуждение магического предмета, активирующегося кровью рода. Клиент хочет предмет вернуть, тот, в чьи руки он попал, естественно, этому противится. Вы должны за полчаса составить текст заявления со ссылками на соответствующие пункты закона. Задание понятно?
– Мэтр, а объём какой? – задала вопрос девушка.
– Госпожа Иваницкая, как вы думаете, кто из чиновников, пусть даже и от магии, прочитывает такого рода документы от начала до конца?
– Никто дальше второй страницы не читает, – ответил юношеский басок, – во всяком случае первичные заявления.
– Вот из этого и исходите.
Адвокат вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь, улыбнулся и спросил:
– Ну-с, а пока эти дети точат зубы, пойдёмте, я устрою вам небольшую экскурсию по зданию нашей корпорации.
Они прошли по коридору в тот самый холл с витражами, и Лямпе стал рассказывать:
– Как видите, Андрей Васильевич, здесь изображены четыре столпа, на которых стоит здание современной юриспруденции. Угадаете, кто они?
– Хм… Ну, судью Ди узнать нетрудно. Усатый господин в визитке, предполагаю, Плевако. Или Урусов?
– Да, Фёдор Никифорович Плевако, – кивнул мэтр. – Московский златоуст, иначе его и не звали. Мы в университете его речи наизусть учили. Ну-с, а остальные?
– Могу предположить, что бородатый мужчина в хитоне – царь Соломон. Но вот кто грызёт гусиное перо – хоть убейте, не угадаю.
– А вы его, скорее всего, и знать не можете, – засмеялся Лямпе. – Это Гуго Гроций, голландский юрист, который заложил основы международного права. Король Анри назвал его, в пятнадцать лет прибывшего ко двору с дипломатической миссией, чудом Голландии! Хорош, а?
– Белый плоёный воротник ему чрезвычайно идёт, – вежливо ответил Андрей, и адвокат снова хохотнул.
Он провёл гостя по этажам здания, продемонстрировал зал торжественных собраний, где принимают в корпорацию новых членов, приоткрыл дверь в комнату для тренировок, увешанную зеркалами, – там как раз произносил речь один из коллег мэтра, репетировал перед судом. Удивительным образом Белановичу было интересно и совсем не скучно. «Наверное, с этого адвокатское искусство и начинается», – подумал он, потом вспомнил бесчисленные тома законов и уложений, стоящие в кабинете Лямпе, зачитанные и утыканные закладками, и сам над собой посмеялся.
На рабочем столе мэтра уже ждали несколько исписанных листов бумаги. Он просмотрел все, пару раз улыбнулся и протянул всю пачку Белановичу.
– Поглядите сами, Андрей Васильевич, что вам покажется наиболее правильным?
Андрей прочёл варианты, их оказалось пять, и задумался. Кто-то упирал на несправедливость, кто-то – на незаконность, все требовали немедленного назначения комиссии и возвращения семейной собственности. Подумав, он вернул заявления мэтру и развёл руками:
– Знаете, Николай Илларионович, если бы это положили на стол мне, я бы обратил внимание не на обоснование, а на собственно требования госпожи Захаровой.
– Почему?
– Потому что законность этих требований будет определяться не содержанием этой бумаги, а решением комиссии. Так чего время тратить?
Лямпе расхохотался, сел за стол и написал на бланке корпорации несколько строчек, подписался, капнул сургуча и запечатал кольцом, которое носил на мизинце правой руки.
– Держите, – сказал он. – И не сочтите за труд сообщить мне о времени, когда будет проводиться проверка. Я приду или пришлю помощника, если буду занят в суде. Мне это интересно.