Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана
Шрифт:
Проявляя недюжинную проницательность в политических вопросах, Бурцио также предположил, что новое словацкое правительство намерено очистить страну от всякой просоветской пропаганды. В соответствии с новыми законами, которые власти приняли, чтобы запугать население и получить предлог для ареста политических оппонентов, любой подозреваемый в симпатиях к коммунистам отныне считался преступником. В Риме эту антикоммунистическую линию словацкого правительства некоторые восприняли с удовлетворением, однако у других она вызывала все большее беспокойство.
Впоследствии мрачные предсказания Бурцио сбылись с той поправкой, что сначала репрессии обрушились не на евреев, а на адвентистов седьмого дня и протестантов. По данным Бурцио, в преимущественно католической Словакии эти новые меры преследовали не столько религиозные,
В своем дальновидном отчете Бурцио задается вопросом: «Как долго политические убеждения и в первую очередь совесть священника позволят Тисо ходить за ручку с вождями национал-социализма?»
Он убежден – хотя, быть может, это было лишь благое пожелание, – что Тисо ведет стратегическую игру: «Рассчитывая спасти то, что можно спасти, и надеясь, что применение нацистских методов не будет доведено до крайности». В то же время, смутно предчувствуя грядущие ужасы, он заключает: «Только будущее покажет нам, верны ли эти расчеты»14.
Бурцио хорошо понимал, что Словакия с ее мощной промышленностью представляла для Германии не идеологический, а экономический интерес. Поэтому следующей целью должны были стать предприятия, принадлежавшие евреям. Бурцио сообщает, что еврейских коммерсантов и промышленников обязали повесить на видные места таблички «Еврейское предприятие» или «Еврейский магазин». Некогда тихие бульвары, где словаки могли прогуливаться и совершать покупки, теперь обезображены отметиной нацистской сегрегации и ненависти. Бурцио пишет: «Люди с удивлением обнаруживают, что вся экономическая жизнь страны находилась в руках у евреев, и говорят, что не так уж плохи законы, несколько ограничивающие это засилье». Проблема лишь в том, что «к сожалению, принятые меры выходят далеко за рамки справедливости и направлены на полное исключение евреев из социальной и экономической жизни страны. Все это делается в интересах не словаков, а немцев, которым достанутся все источники дохода и благосостояния, прежде принадлежавшие евреям»15.
Далее приводится список самых жестких мер по отношению к еврейскому населению: «Закрыты все общественные места (еврейские); запрещено нанимать домработниц-христианок младше сорока лет; недвижимость и все имущество подлежат декларированию и регистрации; запрещено посещать средние школы и вузы, равно как и организовывать или учреждать подобные заведения, вследствие чего еврейская молодежь теперь будет получать только начальное образование».
Запрет на среднее и высшее образование для еврейских детей немедленно создал «проблемы церковным властям, поскольку в случае строгого исполнения всех этих законов многим детям-католикам еврейского происхождения придется перейти из католических начальных школ в организованные для евреев. А дети, которые уже получали среднее или высшее образование, должны будут прервать обучение»16.
Далее Бурцио мрачно предсказывает, что в ближайшее время будет объявлено о еще более жестоких мерах, «касающихся брачного законодательства». У Святого Престола возможное вмешательство государства в таинство брака вызывало большое беспокойство. Подобные посягательства, задача которых была ослабить, а то и вовсе разорвать священные узы между двумя людьми, были пощечиной католической вере. Бурцио надеялся, что словацкие епископы будут придерживаться «единой твердой линии против» любых законодательных актов, касающихся «межрасовых» браков. Вместе с тем он понимал, что это маловероятно, поскольку словацкое духовенство разделилось на сторонников и противников нацистов.
Мы знаем, что Пий XII был обеспокоен отчетом Бурцио, потому что Мальоне в своем ответе попросил Бурцио и дальше докладывать в Рим
Во мрак Словакия погружалась постепенно. 8 октября 1940 года, выступая перед двадцатью тысячами католических паломников близ города Жилины на севере страны, президент Тисо произнес речь, в которой попытался оправдать антисемитские меры правительства18. Дерзнув заявить, что в былые времена у евреев были прекрасные руководители, он затем сознательно исказил одну из заповедей Моисея, заявив, что тот повелел своему народу каждые пятьдесят лет возвращать нажитое19. На самом деле Моисей говорил о том, что все имущество, нажитое нечестным путем, должно быть возвращено законному владельцу. Тем самым Тисо пытался доказать, что Словакия имела право принудить евреев вернуть неправедное богатство согласно принципам самого иудаизма. Он назвал это очевидным доказательством того, что еврейский народ забыл собственные заповеди. Поэтому, утверждал он, евреи напрасно сокрушаются, что их, например, лишили своего радио. Но не только начало речи Тисо дышало ненавистью к евреям. Далее он заявил:
«С точки зрения христианских принципов, их жалобы, что у них отнимают магазины и лицензии на торговлю, несправедливы, ведь их просто обязывают вернуть отнятое ими ранее у христиан. Несправедливы и их жалобы на исключение детей из государственных школ, ведь их девизом всегда было мало работать, но много зарабатывать»20.
Такой чистопородный расизм, извергнутый, словно токсичные отходы, из уст священника, не может не шокировать. Полная запись речи Тисо была доставлена в римское Бюро 8 октября 1940 года21, а Пий ознакомился с ней двумя днями позже.
Бюро отметило не только дату получения записи, но и имя источника. Изучив сотни документов, касающихся Словакии, я заметил, что этот источник фигурирует в них довольно регулярно. Чернильные пометки сообщают, что эти документы «передал командор Бабушо». Без этого единственного следа мы бы не узнали, как эти документы могли попасть сначала в Государственный секретариат, а затем на письменный стол понтифика.
Кем же был этот загадочный командор Бабушо? Мой бывший преподаватель, выдающийся историк, иезуит отец Пьер Бле22 утверждает, что Франческо Бабушо Риццо был дипломатом на службе у итальянского правительства. Когда началась Вторая мировая война, его официальная должность называлась «советник посольства Италии при Святом Престоле», то есть сотрудник министерства иностранных дел Италии. В число его обязанностей входило регулярное посещение Ватикана в рамках протокольных мероприятий. Но самое удивительное, что он, судя по всему, передавал Святому Престолу сведения, предназначенные для итальянского правительства. Не менее интересно и то, что на переданных им документах не было штампов или иных отметок МИДа Италии. Только его имя, вписанное самим Бюро. И это позволяет предположить, что этот ценный и отважный информатор действовал тайно, по собственной инициативе, не будучи официально уполномоченным. Возможно, за ним стоял его начальник, посол Италии при Святом Престоле. И, определенно, высшее руководство режима Муссолини ничего Бабушо не поручало. Учитывая пристрастие фашистов к репрессиям, нетрудно понять, что ждало Бабушо, узнай власти о его действиях. Какими соображениями он руководствовался и на кого работал? Эти вопросы требуют тщательного изучения. Мы знаем, что Бабушо был другом и доверенным лицом секретаря Бюро Тардини и что, как отмечал отец Бле, ранее он предупредил Ватикан о планировавшихся Муссолини антиклерикальных мерах.