Бывают дети-зигзаги
Шрифт:
Господин Глик?
Да, именно так сказал полицейский.
Так было написано в правах у Феликса.
Глик. Феликс Глик.
— Счастливой бат-мицвы, — поддел меня «дедушка» и завел «жука».
Боже мой, я еду в машине с самим Феликсом Гликом.
С Золотым Колоском.
— Не знал, что у тебя есть такой талант, — сказал Феликс.
— Какой талант?
— Настоящий талант актера, — ответил он. — Кто-то из твоей семьи, наверное, бывал актер?
— Вроде нет. — Я не смотрел на него, чтобы не выдать своего волнения.
Феликс Глик был самым крупным преступником в Израиле много лет назад. Миллионер.
И поймал его мой отец.
— У тебя настоящий талант врать. Ты был холодный как лед. У тебя есть большое будущее, мой мальчик! Ты часто врешь?
— Иногда. Изредка.
Вот, например, сейчас, господин Глик.
— Хорошо. Он сам выпрашивался, чтобы ему соврали, — сказал Феликс. — Но что с тобой, испугался от собственной смелости?
— Почему?
— Ты слегка белый. Хочешь, чтобы мы останавливались? Ты плохо чувствуешься? Тошнит?
— Да нет, все в порядке. Поехали…
Каждый раз он оставлял на месте преступления колосок из чистого золота. Полиция всего мира могла узнать его по этим колоскам, но он рисковал снова и снова. Кстати, заветной мечтой Габи было подержать в руках золотой колосок Феликса Глика, а еще сиреневый шарф своей любимой актрисы Лолы Чиперолы. Если эти две вещи окажутся у нее в руках, так она говорила, она закроет глаза и загадает желание — и вот тогда посмотрим, бывают ли на свете чудеса.
— Куда мы едем? — удалось мне выдавить сквозь ком волнения, стоявший в горле.
— Кушать. В наилучший ресторан в Израиле. Ресторан всех ресторанов. Сегодня он твой.
Я боялся даже повернуть голову в его сторону. Отец, как ему и положено, ни словом не упоминал о Феликсе Глике, но вот Габи (тоже как положено) рассказывала о нем. И не так уж мало: о его приключениях, невиданной смелости, сказочном богатстве и возлюбленных по всему миру. И о том, что если хочешь проникнуть в его планы, то нужно думать в две головы сразу: все полиции мира гонялись за ним, целые отряды детективов занимались только им, а он не попадался ни в одну ловушку, ускользал как тень. И только моему отцу удалось возложить на него тяжелую руку закона. «Они по работе знакомы», — подумал я и чуть не задохнулся от хохота: да уж, еще как по работе!
По-прежнему не глядя на него — боялся, что он прочтет все по моему лицу, — я вытянул ноги. Вдохнул поглубже. Теперь идея отца казалась мне еще прекрасней, хотя и еще более сумасшедшей: на глаза чуть слезы не навернулись оттого, что все это происходит со мной. Сейчас, через двадцать с лишним лет, отец и Феликс сотрудничают исключительно потому, что хотят доставить мне удовольствие на бар-мицву. Теперь я точно знал, как это произошло, как отец к нему обратился, как они встретились и поговорили, двое сильных и особенных мужчин, и как Феликс сказал ему: «Давай забудем прошлое, господин Файерберг. Между нами шел честный бой, и ты его выиграл. Я умею ценить профессионализм. Ты меня поймал, и поэтому ты лучший детектив в этой стране, а может быть, и не только в этой. Мы с тобой оба прекрасно знаем, что такое одиночество. И поэтому логично, что ты обращаешься ко мне. А я принимаю это как комплимент и покажу твоему сыну мир преступности. Ты не сможешь найти ему проводника лучше, чем я, йес, сэр!»
И мой отец, мой вечно грустный отец, с силой жмет ему руку, и на его щеках проступает румянец. Это настолько меня взволновало, что я чуть не обнял Феликса что было сил.
— По крайней мере, он оставлял нам милый подарок, — хитро усмехнулся Феликс.
— Кто?
— Этот мальчуганчик, полицейский.
Феликс поднял руку, и я увидел у него рядом с манжетой часы полицейского. «Марвин», всем сотрудникам полиции дарили такие на последний Песах.
— Как тебе это удалось? Когда?..
— Кто знает? Они попадались мне перед глазами, вот я и брал. У меня руки думывают быстрее, чем голова.
Я промолчал. Слов не было. Я даже не знал, что чувствую по этому поводу. С одной стороны, это была самая настоящая кража. Но с другой — Феликс смотрел на меня и видел по лицу все, что я мог бы сказать. Он тоже погрустнел.
— Вот ерунда, — сказал он наконец, — ты ведь прав… На самом деле не стоило их взять. Некрасиво. Ведь милый парень.
— Тогда зачем ты их стащил?
Феликс совсем поник и втянул голову в плечи, сейчас он и вправду походил на старика, а усы имели совсем жалкий вид.
— Наверное… Только не посмейся… Я хотел похвастать…
— Похвастать? Чем?
— Что я могу украдывать у полицейского часы. Украдывать, как раз когда он проверяет у меня документы. Вытворивать какую-нибудь смешную штуку вроде этой, чтобы мы с тобой оба потом смеялись над этим…
Эта кража злила меня. Благородный договор между Феликсом и отцом утратил все свое очарование. Я снова почувствовал прохладное лезвие, которое постоянно ворочалось у меня под сердцем и предупреждало, что я ошибаюсь, что есть в этом Феликсе что-то такое, чего я еще совсем не понимаю. Но когда мой взгляд упал на его расстроенное лицо и бормочущие губы, у меня сердце заныло от жалости. «Он хотел меня порадовать, — подумал я. — Если бы он умел танцевать, он бы станцевал, чтобы сделать мне приятное. Если бы умел петь, то спел бы. Но он умеет только обманывать, красть и стрелять из пистолета. Поэтому сначала он стрелял, а теперь устроил это представление с кражей».
— Может, мы сможем вернуть ему часы? — предложил я.
— Может быть… Да. Мы оставляем их в машине, когда меняем ее.
— А зачем ее менять?
— Нужно, чтобы все постоянно поменялось: машины, удача, рассказ. Иначе полиция быстренько нас вычисляет и конец всей игре. Но не беспокойся: Феликс хорошо с этим управляется. — И он печально усмехнулся. — Феликс постоянно меняется. Всю свою жизнь.
— Погоди, — забеспокоился я, — ты и эту машину угнал?
Феликс Глик с изумлением пожал плечами:
— Юный господин Файерберг, вся эта игра есть краденая. С начала и до самого конца в ней нет даже одной порядочной вещи. И только вопрос: ты играешь?
Я подумал об отце, о том, как он встретился с Феликсом через двадцать лет, как он вверил меня под его опеку и с силой пожал ему руку. Подумал о Зоаре и ее истории, которую только Феликс может мне рассказать. И расправил плечи:
— Конечно, играю!
ГЛАВА 13
МОЖНО ЛИ ПОТРОГАТЬ ЧУВСТВА?