Бывшие. Мне не больно
Шрифт:
— Не знаю, сколько стоит аборт, мне это неинтересно. Да и тебе, походу, тоже, потому что я вообще не уверен в существовании этого ребенка, — отшвыривает мою руку и отступает от меня шаг за шагом.
Выпускает пулю, которая попадает прямо в сердце и уничтожает меня. Убивает одним выстрелом ту беспечную, веселую девчонку, которая всегда и все по жизни делала правильно. Та девочка позволила себе поступить так, как хочет сердце, лишь раз — и посмотрите, чем дело обернулось.
— Надеюсь, этих денег тебе хватит, чтобы отвалить и исчезнуть из
Разворачивается и уходит, даже не обернувшись.
Глава 2. Ветер злых перемен
Таня
Смотрю на своего парня, который засунул язык в рот какой-то девке, и устало приваливаюсь к стене. Я прямо как чувствовала, что этот мудак окажется обычным бабником.
А ведь лапши мне на уши навешал, мама дорогая…
Наконец меня замечают, и Леша подрывается, торопится ко мне, а я спешу развернуться и уйти отсюда, потому что все, что я хотела увидеть, — увидела. Хорошо, что за тот месяц, что мы встречались, я додумалась не переспать с ним.
— Таня, это не то, о чем ты подумала! — верещит он через клубные басы.
Леша бежит за мной, а я выключаю мозг и просто иду. Злость затапливает меня, горечью оседает в животе.
В темном коридоре вижу двух разговаривающих парней. Подхожу к тому, что выше, разворачиваю к себе лицом.
Красавчик.
Беру его лицо в свои руки и целую со всей страстью, на которую способна. Он тут же прижимает меня к себе, так плотно, что вздохнуть тяжело. Его язык вовсю орудует у меня во рту, а я даже мыслями не поспеваю за ним.
— Слава, — севшим голосом представляется он, едва оторвавшись от меня.
— Таня, — выдыхаю ему в рот и снова целую…
— Татьяна, у нас еще есть время. Но немного. Вы можете взять пару дней на раздумье, но не более, сами понимаете, — голос гинеколога вырывает меня из воспоминаний.
— Как будет проходить процедура в случае, если я решусь? — спрашиваю тихо и продолжаю теребить ручку рюкзака.
Виктория Леонидовна поправляет очки и смотрит на меня:
— Все просто: на приеме вы выпиваете препарат и отправляетесь домой. В течение двух дней все решается, и на третий день вы приходите на УЗИ, где мы оценим ситуацию.
— Это не больно?
— Не больнее, чем обычная менструация. Конечно, при условии, что все пройдет хорошо.
— А если плохо? — проглатываю ком, образовавшийся в горле.
Женщина мягко, скорее снисходительно, улыбается мне:
— Давайте не будем об этом думать? Вы девушка молодая и здоровая, противопоказаний нет. Будем наблюдать, думаю, все пройдет хорошо.
Замолкает и
— Вы считаете это ошибкой? Аборт? — спрашиваю неожиданно у нее.
Виктория Леонидовна вскидывает брови:
— Татьяна, аборт — процедура добровольная и разрешенная в нашей стране. С моей стороны было бы неэтично оценивать действия и решения моих пациенток.
От теплоты ее голоса я буквально таю. Слезы стекают по лицу и капают на руки, которые не переставая накручивают ручку рюкзака на пальцы.
— Таня, — неожиданно говорит доктор очень мягко, — поговорите с родными, с отцом ребенка, в конце концов. Я вижу, вам сложно дается это решение. В таких случаях очень важна поддержка.
Улыбаюсь. Горько-горько. Отчаянно. Смотрю в светлые глаза женщины и отвечаю:
— Отец ребенка дал мне денег на аборт, и я взяла их. Может, так я смогу переложить свою боль? Ведь это его деньги — значит, часть вины и его тоже.
Доктор вздыхает:
— А если спросить совета у матери?
— Моя мать очень сложная женщина. Она не поймет меня, — представляю, как будет орать мама, если узнает. Ни о какой поддержке и речи быть не может.
— Таня, все, что я могу вам предложить, — это пойти домой. Обдумайте ситуацию еще раз. Тысячи женщин растят детей в одиночку. Так же, как тысячи женщин делают ежедневно аборт.
Забираю сумку и ухожу. Бреду, пока не замечаю, что уже темнеет. Звонит Соня, моя подруга, но я сбрасываю вызов. Домой возвращаюсь поздно. На пороге ждет мать.
— Ну где ты шляешься, Татьяна? — хорошо хоть скалки в руках нет.
— Гуляла, — отвечаю тихо и разуваюсь.
— Опять на тусовке какой была? — переходит на ультразвук, резко тянет меня за локоть: — А ну дыхни!
— Да не пила я, — вырываюсь вяло.
Можно подумать, я хоть раз приходила пьяная домой.
— Смотри, Татьяна, в подоле принесешь — на все четыре стороны пойдешь. Эти твои вечеринки до добра не доведут.
— Угу.
— Нет, ты слышишь, что я говорю?! Пропадаешь неизвестно где уже которую неделю! А потом появляешься как ни в чем не бывало. Где ты была? Ну?
— Мам, не надо, — пожалуйста, мамочка, остановись.
Но ее несет на всех парах, никак не остановить.
— Что не надо? Спуталась с кем, да? Ты варежку-то не разевай, они все лапшу на уши вешать мастаки, прямо как папочка твой!
— Хватит! — кричу, не выдержав.
Мне прилетает хлесткая пощечина, и щеку обжигает. Прикладываю к лицу холодную руку, смотрю на разъяренную маму.
— Не вздумай кричать на мать! Ишь какая деловая колбаса стала! Думаешь, взрослая? Так иди работать, взрослая! Чего на шее моей сидишь? Диплом получила, вот и иди зарабатывать деньги, взрослая. Ни копейки не получишь от меня больше.
— Пойду, не переживай.
Ухожу к себе и падаю на кровать, заворачиваюсь в плед.
Если бы я только могла оставить этого ребенка…