Бывшие. Мой секрет

Шеффер Юля

Исключено.

Я все знаю, я слышала это собственными ушами, а не в чьем-нибудь пересказе, искаженном случайно или злонамеренно, но все равно в глубине души еще живет — жила все эти годы — слабая, почти затухшая, бездыханная надежда, что я ошиблась, что-то не так интерпретировала, не поняла…

Только такая дура, как я, может надеяться на подобное.

— Ты приехал? Так рано? — щебечет заигрывающе. — Мне запомнилось, что у тебя сегодня китайцы…

— Корейцы, — исправляет он, и начинает вставать ей навстречу, но она не позволяет.

Подбежав,

запрыгивает ему на колени и, обвив шею руками, набрасывается с поцелуем. Таким страстным и жадным, как если бы они были совершенно одни.

Меня она типа не заметила.

Хотя заметила, конечно. Сильно подозреваю, что это был не спонтанный порыв, а продуманная акция — демонстрация того, что этот мужик уже занят и покушаться на него не надо. Но кто покушается — я? Пфф…

Вскакиваю с подоконника, будто меня ужалили и, не глядя назад, на сладкую парочку, поспешно шагаю на выход. Я тут однозначно лишняя, да и мне самой не улыбается смотреть, как они лижутся в метре от меня. Мое спящее чувство брезгливости резко обостряется.

Дождались бы, когда я уйду…

— До свидания, — бормочу негромко в дверях.

— Подожди, Оля. Я не договорил с дизайнером, — слышу за спиной и прибавляю скорость, надеясь успеть удрать.

"Дизайнером? Даже не по имени?"

Но попытка избежать последнего слова проваливается — Потемкин догоняет меня, когда я только достигаю лестницы.

— Марго… — зовет, и я вынуждена обернуться.

Нехотя, ожидая подвоха. Но нацепив улыбку.

Кирилл припечатывает меня взглядом.

— Если поехать в Новосиб было для тебя так важно, почему ты туда так и не доехала?..

Глава 17. Не моя

(POV Кирилл)

— Что у нас на сегодня, Марина?

— Встреча с акционерами в двенадцать. Уже с…

— Это я знаю, — перебиваю нетерпеливо.

Еще бы я не знал!

Это внеочередное совещание инициировал я сам. Появилась суперовая возможность поглотить одного из прямых и мешающих жить конкурентов. Упускать ее нельзя и медлить тоже.

Неожиданная кончина держателя контрольного пакета акций трагична для его семьи, но на руку остальным участникам рынка.

Преемники ни черта не смыслят в большом бизнесе и их можно легко — относительно — раскрутить на продажу. Убедить.

Кидать их на деньги я не собираюсь, не хватало еще руки марать, но избавиться от серьезного игрока, дышащего в спину — кто откажется? Уж точно не я.

Но такой умный я не один и, наверняка, у вдовы и ее отпрысков сейчас очередь из желающих "помочь с делами". Я тоже уже прощупал почву и обозначил свой интерес, но без решения Совета не могу начать реализовывать свой план.

Мне нужны под него деньги. И одобрение.

— Что у меня запланировано кроме собрания?

Секретарь перечисляет мои встречи на сегодня — их, как всегда, немало, день забит, — а я делаю пометки в ежедневнике.

— Потоцкого и банк отмени, — командую, дослушав ее. — Не

уверен, что совещание уложится в заданные временные рамки.

— Хорошо, Кирилл Владимирович, сделаю, — она тоже черкает в блокноте.

— Маме клининг заказала?

— Да, они уже там. Виталик примет у них работу. У него все под контролем. Так что можете не волноваться — к ее возвращению будет полный порядок, — улыбается.

— Отлично. Спасибо.

Марина уходит, и я, встав с кресла, отхожу к окну. Панорамные окна — визитная карточка Сити. Вид обязывает. Он тут первоклассный. Впечатляет и завораживает.

Я рвался сюда в том числе и ради этого вида.

Сити — жестокое место. Звездный Олимп для успешных и кладбище для неудачников, но я его люблю.

Хотя в последние дни я тоже чувствую себя неудачником, правда, не применительно к бизнесу.

Я рефлексирую, распадаюсь на атомы от знания, что Марго где-то рядом, в пределах моего периметра, но не свободная.

Не моя.

Конечно, я и раньше это знал, догадывался, но раньше она была где-то там, призрачная, иллюзорная, недосягаемая. Я почти убедил себя, что ее и не существовало. Так было проще.

А теперь она вновь вошла — с ноги — в мою жизнь, и старая рана напомнила о себе. Болит, пульсирует и ноет.

Причем болит в том месте, в котором ничего болеть не должно, где, как я думал, все уже отболело, но она саднит, зараза, как фантомная боль в ампутированной конечности.

Да, после того, как Марго цинично кинула меня, я ампутировал ее, вытравил из себя. Избавился от агонизирующих мыслей, от бесконечных раздражающих "почему" и зажил, наконец, нормально. Я делал это раньше хренову тучу раз, но раньше у меня ни хрена не получалось. А тут я смог. Я справился.

Но случилась эта никому не нужная яхта и вот, "с добрым утром"…

— Кирилл Владимирович, — оживает селектор. — Вас ждут в конференц-зале.

Совещание прошло непросто. Не все приняли мой план, и мне пришлось потратить немало времени, чтобы убедить их поверить мне и проголосовать "за", а не "против".

И я говорю, говорю, говорю. Сыплю аргументами, жонглирую цифрами, заманиваю перспективами.

По глазам вижу, как сдается сначала один, потом другой сомневающийся. Да!

Когда, наконец, получаю необходимое большинство голосов, я сухо благодарю всех и сваливаю из Овального кабинета.

Выйдя за порог, сразу дергаю узел галстука на шее — не расслабить, снять нафиг. Я надеваю удавку только для таких вот важных случаев. И не ради дресс-кода, а для себя — для внутренней дисциплины и чтобы самому чувствовать, что этот день особенный. Типа талисмана, что ли…

Сегодня он был мне нужен. И он сработал.

Держа галстук в руке, размашистым шагом двигаю к своему кабинету в конце коридора, когда вдруг почти спотыкаюсь о возникшую изниоткуда девчушку лет пяти.

Светлые вьющиеся волосы, уложенные в замысловатую косу дугой на маленькой головке, и яркое платье в форме тюльпана.