Бывшие. Мой секрет
Шрифт:
Я горю как запрещающий светофор, а Кирилл разглядывает меня. Молча. Пристально. Пронзительно.
Чтобы разрушить неловкую паузу, я спрашиваю без особого интереса:
— У тебя какие-то вопросы по проекту или просто поболтать?
— И то, и другое. Но проект подождет, а я нет.
— В смысле? — делаю ироничное лицо, но внутри пугаюсь до жути.
Он слишком серьезен и решителен. И я заранее боюсь того, что он скажет следующим.
О чем бы он ни хотел говорить, это не будет простой разговор.
И
— Я же говорил — нам надо поговорить. Но ты постоянно бегаешь, ускользаешь. Или сама, или нам кто-то мешает. Как вчера. Я устал бегать за тобой, Марго. Ты поговоришь со мной сейчас или…
— Или что? — не выдерживаю напряжения и срываюсь на повышенный.
— Или я буду разговаривать с тобой при твоем Диме.
— А при своей невесте не хочешь поговорить? Я могу позвать ее. Она где-то тут крутилась. Уверена, ей тоже будет интересно послушать.
— Зови.
Он усаживается на низкий подоконник, демонстрируя полное спокойствие и готовность ждать кого угодно и сколько угодно, а я понимаю, что мой блеф не сработал.
Долго смотрю на него, оценивая, насколько он действительно готов вынести нашу историю на публику — вдруг он тоже блефует. Но нет. Кирилл уверен и категоричен. Он не купился на мою попытку перехватить инициативу.
Инициатива, как всегда, у него.
Обреченно вздохнув, сажусь на тот же подоконник, но с другого края. Подальше от него.
Рядом мне нельзя. Я и так проигрываю по всем статьям.
— О чем ты хочешь поговорить?
И он спрашивает тихим голосом:
— Хочу узнать, почему в прошлый раз все закончилось. Почему ты не дала нам второй шанс?
Глава 13. Мечта сбывается
flashback
— Ты номером не ошиблась? — спросил меня Потемкин после долгого, очень тихого, выжидательного молчания в трубку, когда я набралась смелости и позвонила ему.
Позвонила спустя почти восемь лет с нашей последней, не самой приятной, встречи. Точнее, расставания. И, смущаясь и запинаясь, попросила его уделить мне пять минут своего времени.
— Пожалуйста, — повторила я с надеждой.
— У меня, вообще-то, есть дела, Рита. Я не…
— Я знаю, — поспешила согласиться. — Я не займу у тебя много времени и готова встретиться, когда тебе удобно. Подъеду в любое место, которое назовешь.
Я скрестила пальцы на всех конечностях, на которых смогла — только бы он сказал мне "да"! Это было все, чего я на тот момент желала. Чтобы он согласился.
И он согласился.
Мы встретились в кафе и я, нервничая и смущаясь еще сильнее, едва не передумав и не отказавшись от своей идеи, все же озвучиваю ему свою просьбу — стать донором для моего ребенка.
Естественным донором.
Он шокирован. Ошарашен, потрясен. Его глаза максимально расширены
— Я не прошу тебя стать отцом, это слишком, я знаю. Мне нужен только… биоматериал.
Кирилл фыркает, дёргано качает головой, как после контузии, и, не найдя, видимо, что сказать, встает и уходит. Просто молча проходит мимо меня к выходу из кафе. Повернувшись за ним всем телом, я лишь провожаю его взглядом, растерявшись от такого исхода разговора, который был настолько важен для меня.
Хочу позвать его, побежать за ним, но не могу. Я раздавлена его реакцией.
В горле ком, а глаза сухие. Их жжет от сухости, но мой взгляд прикован к нему.
Я еще на что-то надеюсь.
Остановившись в дверях, Кир разворачивается в мою сторону, но на меня не смотрит, а как-то угловато, нервозно взмахивает рукой. Словно он что-то забыл. Или он в шоке.
Да, он в шоке. От меня.
Когда он уходит, я остаюсь сидеть на месте, разочарованная и оглушенная неудачей.
Я, конечно, знала, что он может меня послать. Отвергнуть мое дикое по своей сути предложение. Но он даже не послал. Он просто ушел. И это оказалось очень обидно. Обиднее даже, чем отказ.
Я сомневалась в успехе своей затеи, да, но все равно надеялась. И в глубине души, и… вообще.
Не знаю, сколько прошло времени, сколько я так просидела, боком к спинке стула, пока ко мне не подошел официант и не спросил, буду ли я еще что-нибудь заказывать. Резко придя в себя, быстро лепечу, что не буду и прошу принести счет.
— Счет уже оплачен. Хорошего Вам дня.
За следующие несколько дней переживаний я прошла все стадии — от скорби по несбывшейся мечте до сожаления, что сунулась к нему со своей просьбой. Что, вообще, потащилась в эту клинику и увидела в каталоге его фотку.
Семилетнего парнишку с ярко-синими глазами — фото, которое я видела тысячу раз в его детском альбоме. Я любила разглядывать его, когда…
Когда мы были вместе.
Когда он любил меня и ни в чем никогда мне не отказывал.
Но это было давно.
— Ты дура? Ты чем думала?! — внушает мне Лизка, обнаружив меня, немытую и нечесаную, на диване в съемной квартире.
Я взяла отпуск на работе и тихо страдаю в одиночестве. Никуда не выхожу, ни с кем не разговариваю и не отвечаю на звонки.
Но Лизка достанет кого угодно, и когда я не ответила на ее пятый звонок, она явилась меня спасать, как верная Гаечка из известного мультика про бурундуков-спасателей.
— Как тебе в голову пришло такое? Ну, согласился бы он и что? Ты бы капец как страдала всю жизнь. Видела бы в своем ребенке обожаемого Кирилла. Любила бы его за это, может, еще сильнее, да, но оно тебе надо? Срывать корки на и так годами не заживающих ранах? Ты теребишь их, царапаешь каждый раз. Ты мазохистка, скажи?