Бывшие. Верни мое сердце
Шрифт:
С другой стороны — если бы не его "компромат", сидеть бы мне сейчас и гадать до посинения, отчего Игоря закрыли. А теперь хоть какая-то определенность появилась. Хоть зацепка, за которую можно уцепиться, к свету выкарабкаться.
Делаю последний глоток, решительно ополаскиваю кружку. Все, Мариша, кончай сопли жевать. Впереди бой, и ты должна быть в форме. Ради Игоря, ради вашего будущего.
С этой мыслью плетусь в ванную, включаю воду погорячее. Пусть хоть кипяток смоет всю усталость, весь страх и сомнения. Мне сейчас отвага нужна, железная воля. Чтобы не сломаться,
Вылезаю из душа, критически осматриваю себя в зеркало. Да уж, красотка. Бледная до синевы, под глазами круги, скулы заострились. Но ничего, сейчас замажем, припудрим. В конце концов, я же не на конкурс красоты собралась. А на важную встречу, от которой, может, судьба любимого зависит.
Одеваюсь, невидящим взглядом шарю по полкам. Так, ключи, телефон, документы. Вроде ничего не забыла.
Застываю у двери, прикрываю глаза. Господи, дай мне сил! Не дай пасть духом, струсить в последний момент. Я должна пройти этот путь — тернистый, полный боли и разочарований. Но пройти и дойти. До победного.
Со вздохом распахиваю дверь, шагаю на площадку. Лифт гудит, неторопливо везет меня вниз. А я стою, вцепившись в сумку побелевшими пальцами. Страх колотится в горле, мешает дышать. Но я стискиваю зубы, запрещаю себе раскисать. Нет уж, Сергей Палыч, хрен тебе, а не сломленная Мариша. Наивная дурочка умерла. Вместо нее теперь боец, готовый сражаться за свою любовь.
Выхожу из подъезда, вдыхаю полной грудью морозный воздух. Ну все, Игорек, держись. Я иду. Иду к тебе, сквозь беду и отчаяние. И обязательно дойду, вытащу. Потому что люблю. Сильнее страха, сильнее самой смерти люблю.
Расправляю плечи и решительно шагаю вперед. Только вперед, не оглядываясь. Что бы ни случилось дальше, я приму бой. Потому что за моей спиной — самое дорогое, что есть на этом свете. И я готова костьми лечь, но отвоевать наше счастье у судьбы.
Такси подъезжает к зданию суда, я расплачиваюсь и вылезаю из машины. Сердце бешено колотится, ладони потеют. Ну все, Мариша, момент истины настал. Сейчас все и решится — быть Игорю на свободе или гнить за решеткой.
Поднимаюсь по широким ступеням, распахиваю тяжелую дверь. В просторном холле уже толпится народ — истцы, ответчики, их родственники, адвокаты. Сразу чувствуется нервозность, напряжение. Еще бы, не на праздник люди собрались.
Встречаю взглядом Виктора Алексеевича, киваю. Подхожу, здороваюсь. От него пахнет дорогим парфюмом и сигаретами. Глаза цепкие, внимательные. Как у ищейки, идущей по следу.
— Ну что, готовы? — негромко спрашивает он, поправляя идеально отглаженный галстук. — Документы собрали, аргументы подготовили?
Киваю, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Папка с бумагами прямо-таки жжет руки сквозь сумку. Собрала все, что могла — и по делу Игоря, и по тем подозрительным документам на Власова. Авось пригодится, сыграет в нашу пользу.
— Готова, — сипло отвечаю, сглотнув. — Вот только… Виктор Алексеевич, а вдруг не выгорит? Вдруг судья нам не поверит? Доказательств-то кот наплакал, сами говорите…
Адвокат смотрит на меня с легкой усмешкой, качает головой. Достает
— Марина Александровна, ну что за упаднические настроения? — мягко журит он, заглядывая мне в глаза. — Мы с вами столько сил и времени потратили, столько всего нарыли. Неужели думаете, я выйду к судье с пустыми руками? Нет уж, положитесь на мой опыт. Уж я-то в курсе, как эти ребята работают. На поводу у эмоций не пойдут, доказательную базу стребуют. Вот мы им и предоставим — четко, по пунктам.
Тяжело вздыхаю, комкая в руках ремешок сумочки. Да уж, утешил так утешил. Хотя он, конечно, дело говорит. Нельзя действовать на голых эмоциях, размахивать руками и вопить: "Он не виноват, поверьте на слово!". Судьи такого не любят. Им подавай факты, железные аргументы.
— Кстати, об аргументах, — спохватывается вдруг адвокат, пристально глядя на меня. — Вы с этим вашим Александром больше не пересекались? Он обещал подъехать вроде как, дать показания.
У меня аж дыхание перехватывает. Черт, и правда! Совсем из головы вылетело! В последние дни столько всего навалилось, закрутило. То с документами возиться, то бегать по инстанциям. А про главного свидетеля обвинения и запамятовала.
— Н-нет, — бормочу, отводя взгляд. — Мы списались пару раз по почте, и все. Говорил, будет обязательно. Но с тех пор — ни слуху ни духу. Как в воду канул.
Адвокат хмурится, постукивает пальцами по подбородку. Что-то прикидывает, взвешивает. Похоже, такой расклад ему не очень по душе.
— Ясно, — цедит сквозь зубы, доставая телефон. — Что ж, будем уповать на его сознательность. Надеюсь, не бросит нас в последний момент. А то ведь без него — как без рук, почитай!
Набирает номер, слушает длинные гудки. Лицо мрачнеет с каждой секундой. Наконец раздраженно жмет отбой, засовывает мобильник в карман.
— Абонент недоступен, — ворчит, стряхивая пылинку с пиджака. — Ну что за непутевый человек, а? И угораздило же вас с ним связаться, Марина Александровна!
Виновато опускаю голову, кусаю губы. Да что ж такое! Ведь обещал же, клялся мне, что не бросит! Неужели все-таки струсил? Или обманул с самого начала, втерся в доверие?
В глазах щиплет от подступающих слез, но я решительно смаргиваю. Нет уж, реветь не время и не место! Адвокат прав — нужно собраться, мобилизовать все силы. Даже если придется идти в бой без главного козыря.
— Ладно, — решаю я, расправляя плечи. — Проехали. В конце концов, Александр — лишь один из факторов. Мы и без него справимся, правда? Не на него одного уповаем.
Виктор Алексеевич одобрительно кивает, похлопывает меня по плечу. Дескать, молодец, девка! Соображаешь что к чему.
И тут взгляд мой выхватывает из толпы до боли знакомый затылок. Этот идеальный срез модной стрижки, посеребренный висками, я узнаю из тысячи. Сергей Палыч собственной персоной припожаловал, голубчик!
Сердце ухает куда-то в пятки, во рту мгновенно пересыхает. Вот, значит, как? Решил поглядеть, чем дело кончится? Позлорадствовать над бывшим другом, упрятанным за решетку?