Бывшие
Шрифт:
— И сколько это может продолжаться?
— А ты считаешь, что я могу надоесть? — игриво улыбается, вызывая тем самым приятную истому, и тут же фривольные мысли сменяются совсем другими: сейчас она со мной, да, но потом она вернется к нему…
Думать о том, что кто-то другой будет касаться ее и делать все то, что я делал с ней минутами ранее крайне неприятно. Конечно, он может с ней «законно» спать, они вместе долгое время, но если еще вчера я думал об этом относительно спокойно, то сегодня все разительно изменилось.
До сегодняшнего вечера я не собирался рвать с Иванной, даже не смотря на ссору, но и отпустить теперь так просто Вику тоже не могу. Хотя и удерживать ее не имею никакого права, потому что она с другим и тоже не спешит уходить.
Так кто мы теперь друг для друга? Любовники?
Смотрю на нее снизу вверх. Она обнажена и она идеальна.
Она моя.
— О чем ты думаешь? — нарушаю продолжительную тишину.
— Я думаю о том, что совсем скоро ты уедешь к ней. Будешь спать с ней. Я этого не хочу.
Совпадение мыслей приятно удивило. Может, не такие мы и разные…
— Ревнуешь?
— Страшно ревную, — мягко ложится на меня сверху, заставляя с космической скоростью отбросить все лишние мысли. — Я хочу чтобы ты был только моим. И когда-нибудь так точно будет, вот увидишь.
Я глажу руками ее гладкие плечи, спину, запускаю пальцы в волосы и немного тяну назад, вынуждая ее едва слышно стонать.
За окном уже брезжит серый неприветливый рассвет, мы не спали всю ночь и не собираемся ложиться до победного, потому что пока все слишком зыбко и нет никакой уверенности в том, что эта ночь когда-нибудь повторится.
Глава 20
По всем моральным соображениям я не должен был спать с ней. Должен был уйти сразу же, как только понял, что запахло жареным. А лучше было вообще не ехать, потому что я знал, что все этим и закончится.
Я знал… и поэтому поехал.
Самообман — вещь зыбкая, ты можешь сколько угодно вертеться словно уж на сковородке, но действительность будет до победного беспощадно долбить по темечку, пока ты не признаешь очевидное. Мое очевидное — я сделал это осознанно.
Сегодня ночью я проявил слабость — переспал с другой женщиной, имея постоянную спутницу. И то, что накануне моего грехопадения мы были в ссоре никак меня не оправдывает. Наоборот, цепляться за ссору — низко. И хоть то, что произошло совершенно не красит меня как мужчину, но это открыло мне глаза на некоторые вещи.
Первое: я не люблю Иванну так, как она того, наверное, заслуживает. Так, как я умею любить женщину. Вика права — если бы чувства были глубокими, я бы ни за что не поехал к ней.
И второе: Вика для меня значит больше, чем я пытаюсь себе внушить. И пытался все эти пять лет.
Осознание патовости ситуации никуда не делось — я понимаю, что не смотря на хороший секс и душевную тягу друг к другу мы по-прежнему остаемся разными людьми с разными жизненными ценностями и ориентирами. И если раньше нас разделяло только это — ну и расстояние, что было легко преодолимо, то сейчас все намного сложнее. Мы оба заняты, у нас есть вторые половины.
Иванна… Я еще не знаю, как повести себя с ней при встрече. Ведь рано или поздно она состоится. Я не хочу скрывать, что провел ночь с Викой, да и вряд ли смогу — двойная игра не моя игра. Да даже если бы я решил утаить — все равно Иванна бы сама обо все догадалась. Не может не догадаться, такие вещи она чувствует с удивительной точностью. Действительно профессионал своего дела.
Я устал и чувствую себя дико невыспавшимся, а еще — предателем, и от того, что не жалею об этой ночи, гадкое ощущение усиливается. Все слишком сложно, слишком запутано и туманно.
И очень хочется спать.
Открываю ключом дверь своей квартиры, захожу в прихожую и сразу же вижу их — ботинки на высоком каблуке.
— Привет.
Только не это. Иванна здесь. Стоит привалившись плечом к дверному косяку кухни. Одета в том, в чем вчера уезжала на встречу в центр планирования семьи. Тоже слегка помятая и явно уставшая.
— Прости, что без приглашения.
— Ты же знаешь, что можешь приезжать сюда в любое время. Именно поэтому я дал тебе дубликат ключей.
Снимаю обувь, потом расстегиваю куртку не решаясь посмотреть ей в глаза. Не волна — лавина вины накатывает со страшной скоростью. Я не должен был ехать вчера к Вике. Нельзя были этого делать, не расставив предварительно все точки.
Я не жалею об этой ночи, я жалею о том, что изменил женщине, которая этого не заслуживает.
— Ты не ночевал дома… — выносит очевидный вердикт.
— Как и ты.
— Прости, мое поведение вчера было отвратительным.
— Я не обижаюсь.
— Но лучше мой поступок от этого не становится, — сложив на груди руки, подходит ближе.
Все-таки поднимаю на нее взгляд и сразу понимаю, что что-то неуловимо изменилось. Это невозможно описать словами, скорее, что-то поменялось на интуитивном уровне. Мы как будто… стали дальше друг от друга. И даже не я от нее со своим грузом вины, а она от меня. Ее взгляд, поза, манеры — все стало другим.
Или меня накрыло паранойей.
— Где ты ночевала?
— Мы посидели с подругой в ресторане. Потом поехали к ней домой.
— Что за подруга?
— Ты ее не знаешь. Это допрос?
— Это вопрос, — ухожу в спальню, слыша за спиной ее шаги. Я не хотел видеть ее сейчас, не был готов.
— А где провел ночь ты?
Ловлю в зеркальном отражении шкафа-купе ее пытливый взгляд и понимаю, что не могу ей лгать. Просто не хочу этого делать. Я осознаю, что мое признание поставит сейчас жирную точку в наших отношениях. Я не был готов к ней морально, но за свои поступки и проступки нужно нести ответственность.