Бывшие
Шрифт:
— Иванна, а… почему ты не захотела родить ребенка? Ты же была замужем. Даже трижды.
Не знаю, как это вышло, просто вылетело само собой. Ужасно бесцеремонно. Ну кто спрашивает такое и тем более вот так у бездетной сорокалетней женщины.
Вижу, как она напряглась, спина стала ровнее, улыбка — вымученной.
— Неожиданный вопрос, понимаю. Но просто мы никогда не поднимали эту тему прежде.
— Ну почему не захотела… я очень хотела детей когда-то, но к сожалению, не могу их иметь, — ласково проводит ладонью по моей щеке. — Вот так вот, Саша.
— Прости…
— Это ты
— Нет, вовсе нет. Я действительно как-то… не слишком задумывался о детях.
Ложь.
Ложь, придуманная только что для нее, чтобы загладить свою бестактность. Чтобы она не обиделась, чтобы не подумала, что я считаю ее какой-то не такой, бракованной. И я так на самом деле не считаю… но я думал о детях. И чем старше становлюсь, тем думаю чаще. Не идея-фикс, но природа берет свое — мне хочется подержать на руках своего сына или дочь. Хочется водить их в школу, возить на каток и учить плавать. Хочется увидеть, как они закончат университет, создадут свою семью и даже надеюсь успеть застать внуков. Да, вот такие смелые далекоидущие планы. Но странное дело, заводя отношения с Иванной, я почему-то никогда не думал о том, что именно она станет матерью моего ребенка.
Я не собирался обрывать с ней отношения, но, выходит, подсознательно понимал, что вместе мы не состаримся?
Я понял это только сейчас и это стало неприятным озарением.
— Я приеду часа через три, если не попаду в пробку, конечно. Поможешь? — отвлекает меня от мыслей Иванна, протягивая свое пальто. Я помогаю ей его надеть, потом мы сухо целуем друг друга на прощание и, когда за ней закрывается дверь, я чувствую себя… обманутым.
Да, именно так. Обманутым.
Разве о таких вещах не принято рассказывать в самом начале отношений? Это же чертовски важно! Но когда мы обсуждали предохранение, она сказала, что у нее все под полным контролем и я могу не волноваться. Я решил, что она пьет противозачаточные таблетки и не задавал лишних вопросов, а оказалось, что дело было в ее бесплодии. Нормальное такое «под контролем»!
И сейчас, когда она рассказала мне об этом, она рассказала вскользь, словно этот факт… ну не важнее перечня блюд из забегаловки за углом.
Мне жаль ее, наверняка это большая трагедия для любой женщины, я ей сочувствую, но она должна была рассказать мне об этом еще давно. Обязана, черт побери! Каркас любых крепких отношений — честность, и она сама же считает это своим кредо, но почему-то собственные отношения начала со лжи.
Это задело, и на удивление невероятно сильно.
Может, сейчас не самое подходящее время, но руки чешутся набрать ей немедленно и задать волнующий вопрос. Что я и делаю.
— Ты едешь?
— Да, и почти нет пробок, представляешь. Большая удача, учитывая, что сейчас самый час-пик. Ты хотел что-то спросить?
— Да. Почему ты не рассказала мне об этом еще год назад?
— О чем именно? — в голосе прорезаются холодные ноты.
— О том, что не можешь иметь детей.
— Стало быть для тебя это все-таки важно?
— Я не об этом — почему
— Я же ответила тебе еще дома — как-то не заходило речи. Я живу с этим уже двадцать лет и давно смирилась с тем фактом, что бесплодна. И представь себе, не думаю об этом двадцать четыре часа в сутки! Черт, проезжай ты уже, чего встал! — явно раздраженно жмет на клаксон. Она вообще никогда не повышает тон, и сейчас я просто ее не узнаю. — Да и вообще, разве это что-то меняет? — возращается к разговору. — Если мужчина любит женщину, он принимает ее любой! Я не права?
— И много о чем с твоей стороны «не заходило речи»? Чего я еще не знаю?
— Нам по сорок, у каждого за плечами свой груз, — отрезает. — То, что ты должен знать, ты знаешь.
— Если судить по твоей логике, твое бесплодие в список того, что я должен был знать не входило?
— Наши отношения еще не перешли на тот уровень, чтобы предъявлять друг другу какие-то претензии. Тебе так не кажется?
— Серьезно? Мы год вместе, Иванна. Год! Это приличный срок. И ты сама не горела желанием что-то менять, тебя все более чем устраивало.
— А ты не настаивал.
— То есть это я виноват?
— Прости, я за рулем, мне неудобно. Поговорим дома, — и сбрасывает вызов.
Я не могу поверить своим ушам, эта женщина заново открылась для меня сегодня и с неожиданно неприятной стороны. Она никогда не была такой резкой. Никогда не грубила. И, как я считал, всегда была со мной честной.
Да, возможно, не смотря на показное равнодушие эта тема для нее до сих пор больная, но разве я не прав? О таком нужно рассказывать сразу! Чтобы знать, в каком направлении двигаться дальше. И именно потому, что нам не по восемнадцать, она должна была рассказать об этом едва ли не на первом свидании. Это в молодости есть время для маневров, а когда тебе почти сорок, часы тикают немного в другом ритме.
Убираю телефон и чувствую себя откровенно дерьмово. Меня задел не сам факт того, что она не может иметь детей, я бы действительно никогда не порвал с ней только из-за этого, меня задело то, что она это намеренно скрывала. Именно намеренно! Я же не идиот.
А если бы я страстно мечтал о детях и они были бы смыслом моей жизни, планировал, что вот-вот, а потом выяснилось бы такое?
И нет, меня никогда не смущал ее возраст. Еще молодая абсолютно здоровая женщина, у меня и мысли не возникало приписывать ее в число не способных выносить дитя старух!
За все время отношений эта ссора стала первой и сразу оставила гнусный осадок. Больше всего я ценю в людях искренность и она эта прекрасно знала. Я, например, был с ней честным с самого начала, у меня не было от нее тайн, которые могли повлиять на качество наших отношений.
Память неожиданно прорезает воспоминание из недавнего прошлого, настолько недавнего, что кажется, будто я до сих пор ощущаю на губах вкус помады Вики…
Ну нет, это совсем не то… И Иванна знала о ней. Я не вдавался в подробности, но все-таки и не скрывал, что когда-то у меня был роман в девушкой, которая была моложе меня на пятнадцать лет. Роман был бурным, но быстротечным и не смотря на то, что я так и не смог забыть ее окончательно, Вика никогда не была угрозой для наших, как мне казалось, стабильных отношений.