Бывшие
Шрифт:
— Так в этом всё дело, — он разворачивает меня лицом, — это не проблема Роуз, ты же знаешь!
— О Боже, за что мне этот сумасшедший! — я поднимаю глаз к потолку.
— Ах, так! — хмыкает Стеф и ловко подминает меня под себя. — Сейчас даже если ты не беременна, я это исправлю! — а сам щекочет, и я заливаюсь смехом, и одновременно пытаюсь выбраться из под него.
А утром я делаю тест, и он оказывается отрицательный, и это настолько печально, что я плачу у Стёпы на плече.
***
К обеду, наконец, выпадает свободная минутка, как раз для самого обеда. Его я делю с Петром, у Стёпы как раз на это время назначена встреча. Мы, молча, поглощаем еду, думая каждый о своём.
Утро выдалось продуктивным и насыщенным. После быстрого завтрака в номере, мы успели посетить брифинг, саму конференцию, и побывать на паре встреч. Впереди
Степа, как всегда сдержан и холоден. Даже самый талантливый сыщик, глядя на него, не за что бы ни догадался, как одержимо он вчера трахал меня. Как сжимал, и крутил. Так что, из всего обширного гардероба, что я взяла, чтобы покрасоваться в столице приходиться остановиться на тонкой водолазке, которая надёжно закрывает все следы, его бесчинства, и строгой юбке.
Нежная кожа на шее, и груди вся в точках синяков, и укусах. Запястья тоже исперещены отметинами. И даже на подбородке остался след бурной ночи, который пришлось маскировать корректором и пудрой. О ягодицах вообще молчу, то, как он вжимал в них свои пальцы вчера, там живого места нет.
Я же по глупости надеялась, хоть на один нежный, пламенный взгляд. Ведь не приснилось же мне вчера, все эти касания, и тихий шепот. Но он смотрел на меня, как на пустое место, холодно, отстранённо. Ноль реакции на меня. Никто при всём желании ничего не мог заподозрить. Только Пётр, правда, поглядывал с подозрением, ведь вчера, он ушёл, а я осталась. Но Пётр на, то и вышколенный помощник, что лишних вопросов не задавал, собой владел отменно, и место своё знал прекрасно.
Если и вели мы с ним разговоры, то сугубо на рабочие темы.
После обеда время опять закрутилось, поскакало вскачь. Только машина, посланная за нами с Петром тормозит у бизнес центра, как нас догоняет Стёпа, подъехавший следом. Тут же раздаёт поручения и распоряжения, глядя на свои часы. Он сегодня в тёмно-сером костюме, сидящем на нем как перчатка. Стильный васильковый галстук и белая рубашка. Глядя на всё эту безупречность, я представляю только то, с каким удовольствием, я бы его раздела. С нетерпением смяла дорогую ткань, чтобы скорее коснуться загорелой теплой кожи. И стёрла с этого безразличного лица, эту маску, и зажгла бы, зелёны глаза, голодным огнём.
Всё это вертится в моей голове, пока я иду следом за мужчинами, которые обсуждают дела. Я пялюсь в широкую спину своего начальника, и представляю, с каким удовольствием, запущу туда ноготки, когда он сожмёт меня в объятиях.
Что вообще между нами происходит? Как назвать формат таких отношений? И как долго такое может продолжаться?
Может сперва стоит спросить у себя, насколько мне нужен такой формат отношений? И тут я затрудняюсь с ответом. А вернее я не хочу отвечать. Я только вновь приобрела его. Снова нашла. Встретила. Вернула. И не хочу ломать всё ультиматумами. Какая разница как. Мы вместе. Конечно в идеале, нам бы поговорить, не я не уверенна, что Стеф готов к диалогу.
Ужинаю в номере. После Пётр приносит расписание на завтра, и желает, почему то приятной, ночи, уходит. Может, догадывается?
Плевать вообще-то, просто интересно.
Завтра опять весь день загружен, а вечер свободный, но вылет ранний, и поэтому сильно не разгуляешься. Но я на это и не рассчитываю, я рассчитываю на другое времяпрепровождение, желательно в компании своего начальника.
И сегодня я тоже на это рассчитываю, поэтому иду в душ, потом натираюсь любимым лосьоном. Капелька любимых духов. Распускаю волосы по плечам. Я очень рассчитываю остаться снова в его постели. Я весь день наблюдала за ним, ловила каждое слово, скучала. Теперь наша связь порочна, разнуздана, не сдержана. Не сдержана никакими рамками. Ему так хочется мести. А мне хочется снова оказаться под ним, или на нём, или… Не важно лишь бы тесно, и влажно, и до судорог прекрасно. Хочу его. Даже от одних мыслей внизу живота тянет.
Накидываю халат отеля, на обнажённое тело, и сую ноги в тапочки. В карман ключ карту. Закрываю номер, и иду по тихому коридору.
В голову закрадывается мысль, что он может быть не один, имею в виду Петра, и наверняка вообще не ждёт меня, и может быть не в настроении, но упрямо иду, чувствую холодный воздух оголёнными бедрами, и иду.
Останавливаюсь у дверей. Собираюсь с силами, с мыслями, стучу.
— Войдите, — слышится его голос. Дверь открыта, и я захожу, и уже теперь закрываю её, надёжнее, на замок.
Нахожу его, конечно же, в кабинете. Здесь горит приглушённый свет
— Мне тоже жаль, что ты не смогла приехать, — говорит он, разглядывая вид за окном. На меня совсем не обращает внимания, и я проскальзываю, внутрь, скидываю халат, и прислоняюсь к его спине, обнимаю за талию, и чувствую, как он напрягается, резко оборачивается. А я смотрю с вызовом исподлобья, неготовая сдаваться, если он сейчас меня погонит. Но он не делает никаких попыток прервать этот контакт, долго смотрит, кажется, уже не слушает собеседника в телефоне, и я обхожу его. Скольжу рукой вдоль талии, веду носом по ткани, втягивая горький аромат его парфюма, и запах кожи. Встаю напротив. Касаюсь кончиками пальцев его щек, они колючие, и тёплые, перемещаюсь на губы, обвожу их контур, спускаюсь на подбородок, потом ниже, по сильной шее, в расстегнутую на груди рубашку. Всё это время он непрерывно смотрит на меня, и держит телефон возле уха, но похоже совсем не вникает в разговор. Сердце его убыстряет ход, под моей ладошкой, и я скольжу ниже и сама опускаюсь на колени перед ним, тянусь к его ремню.
— Я перезвоню, — хрипло кидает он в трубку, и прерывает разговор.
Смотрит вниз, на мои ловкие пальцы, что быстро разделываются с его ремнём и ширинкой, потом на мои закушенные губы, наконец, впивается в глаза. Опаляет, опьяняет голодом, что сверкает в них. Неприкрытым желанием. Сглатывает, и проводит по своим волосам рукой, и наблюдает, как я достаю его член, и массирую рукой, не отводя от него глаз. Вожу рукой, вверх вниз. Он растёт и твердеет под моими пальцами, а в глазах Стефа, разгорается пожар. Он чаще дышит, и, не отрываясь, смотрит на меня. В его руке вибрирует телефон, и он скидывает звонок, отбрасывает трубку, на мягкое кресло, и снова возвращает на меня красноречивый взгляд. Я облизываю пересохшие губы, и прохожусь языком по всей длине его члена, от основания до конца, собирая на губы солоноватый вкус, тяну носом мускусный аромат, смешанный с ментолом. Дурею от запаха его желания. Балдею от вкуса нежной кожи переплетенной натянутыми венами. Томление в животе усиливается, грудь наливается, бесстыже торчит затвердевшими сосками. Дыхание сбивается, и с моих губ срывается стон. Я облизываю головку, и погружаю член в свой рот. По телу Стефа пробегает дрожь, и руки зарываются в волосы на моей макушке. Он запутывается в них, наматывает, стягивает. Держит жестко, но пока даёт волю. И я стараюсь. Распаляю его, водя влажным языком по закостенелой плоти. Погружаю глубоко, но когда он теряет терпение и сам жёстко вбивается в мой рот, у меня перехватывает дыхание. Он достаёт до самого горла, перекрывая мне кислород. Я только и успеваю урвать клочок кислорода, когда, его член снова упирается мне в горло. Стеф тяжело дышит, и натягивает меня на себя. Упираюсь руками в бедра обтянутые брюками, но не толкаю, наоборот притягиваю. Кайфую от его силы, от резких движений, от рваных стонов. Каждую венку оглаживаю языком, скольжу сомкнутыми губами по твердой плоти. Пусть теряет контроль, пусть забудется, спустит всё семя мне в рот, пусть содрогается от подступающего восторга. Я и сама изнываю от желания, распаленная этими порочными звуками, и стонами. Представляю, как эта напряжённая плоть будет вбиваться в меня, и вырывать из горла крики. Между ног просто потоп, я чувствую, горячую влагу, что струиться по бёдрам, и сжимаю ноги, и от этого простого движения меня простреливает сладкая судорога. Стеф чувствует мои вибрации, и резко покидает мой рот. В первую минуту мне кажется, что он желает меня наказать, оставить без удовольствия, и я протестующе всхлипываю.
— Нет, прошу! — еле ворочаю опухшими губами. — Стеф!
Но он подтягивает меня вверх, и поворачивает спиной, толкает на стол.
— Не переживай, — хрипит он, — я дам тебе кончить!
Я послушно ложусь на полированную поверхность, придавленная его рукой. Он резко входит, раздвинув мои ноги шире. Вбивается одним толком, и я содрогаюсь, и подставляю ягодицы выше, как течная сучка, подмахиваю бедрами. Стеф отрывает меня от стола, притягивая к себе, сжимая одной рукой поперёк талии, а другой давит горло. И продолжает насаживать на себя, пыхтя в моё ухо горячим рыком. Рука с талии скользит вверх, мнёт грудь, с горла перемещается выше, и большой палец ныряет в мой рот. Грубо врывается, толкает, скользя по языку, и я обхватываю его, сосу.