Бывших принцесс не бывает! Няня для орка
Шрифт:
Итак, я оказалась в шатре, чему несказанно обрадовалась, а вот Мариша за его пределами.
Азгорд, опустив меня со своего плеча на землю, сложил на груди руки, отрезая путь к выходу. Раздраженно зыркнула на него и стала сбрасывать одежду.
Вылупился, глазами недоуменно хлопает, а мне жарко, между прочим, и страшно, ну и руки трясущиеся чем-то занять надо, поэтому решила раздеться, искупаться и сразу лечь спать. Ширмы в этот раз в шатре не оказалась. Интересно, ее тоже на факелы пустили?! Когда осталась лишь в мужской рубахе и панталончиках, Азгорд усмехнулся, словно спрашивая:
Глупо отказываться от возможности помыться, не во дворце ведь нахожусь. Вздохнула, стянула через голову рубаху и быстро запрыгнула в лохань, погрузившись в воду по самые плечи. Приглушенный хохоток за спиной только добавил злости.
Взяла губку, намылила ее и принялась усердно смывать с себя дорожную пыль, докрасна растирая кожу.
Азгорд подошел к лохани. Игнорирую. Присел на край. У меня — ноль эмоций. Опустил руку в воду. Плевать, меня этим уже не смутить!
— Почему ты злишься? — он схватил меня за руку с мочалкой.
Потому что не люблю быть заложницей обстоятельств, не люблю неопределенность, не люблю, когда мной помыкают!
— Если из-за платьев, то…
Я ушла под воду с головой, чтобы не слушать дальше.
Вытащил, опять взгляд гневом полыхает, а я… хочу этого мужчину… Короче, решила показать, чего он лишился, обидев меня своим неподобающим поведением!
Да, орки грубы по природе своей и безжалостны. И несмотря на то что когда-то были эльфами, они не знают, что такое настоящая любовь, ласка, забота. Поэтому, обитая кланами, они не живут, а выживают, завоевывают, порабощают. А ведь есть и другая сторона семейных отношений, нежная, трепетная… в каждом прикосновении, в каждом поцелуе. Я ломала устои Азгорда, не давая ему обезуметь от дикой страсти, заставляя запомнить каждый миг, почувствовать, осознать… А когда все закончилось, легла обессиленная к нему под бочок, греясь его теплом и делясь своим.
Легкий поцелуй мужа в висок — лучше тысячи слов, улыбнулась этой ласке, уплывая в мир сновидений, так и не сказав ему ни слова.
Утро.
Вроде под шкурой лежу, а все равно холодно. Поднялась на локти — в шатре нет никого. И тишина такая странная. Слышу, идет кто-то. Плюхнулась обратно, притворившись спящей.
Азгорд. Зашел, поставил деревянные ведра с водой. Приблизился к лежанке, присел на корточки, коснулся пряди моих волос, легким движением отодвинув ее в сторону.
— Просыпайся, нам надо двигаться дальше.
Нехотя открыла один глаз, потом второй, хмурый какой-то супруг, задумчивый. Улыбнулась. Улыбнулся в ответ, жуткое зрелище, уж больно кровожадно выглядит.
— Умывайся, я сейчас принесу завтрак, — буркнул, встал и ушел.
Подскочила, ополоснула лицо, вода оказалась теплая. Неожиданно, ведь мог и ледяной принести.
Огляделась в поисках своих бриджей. Нет нигде. Ох, и злость меня накрыла! Вот, значит, как! Заботливый, как же! Поди, опять уничтожил мои вещички, а теперь, чтобы я его живьем не съела, решил подлизаться! Не выйдет! Подошла к его сундуку, распахнула. Натянула одну из рубах, которые он, кстати, не носит, но тем не менее они у него имеются. Достала очередные бриджи. Ножниц, конечно, под рукой не оказалось, а вот секира… очень удачно поблескивала рядом с ложем. Взяла ее. Тяжелая зараза! Кое-как приволокла к штанишкам и, замахнувшись, полетела назад.
— Шани! — гаркнул супруг, поймав оружие, ну, и меня заодно. — Тебе никогда не говорили, что чужое брать нельзя?
И это мне говорит Орк?!
— Нет! — рявкнула в ответ, выскользнув из его рук. — Где моя одежда?!
— Там! — выкрикнул в тон мне Азгорд и кинул секиру.
Обернулась, оценила меткость, а заодно и свои разрубленные вещи, до этого аккуратно сложенные на пенечке.
И что сказать по этому поводу?
— Только не плачь! — грозно предупредил муж.
— Я не плачу!
— Вот и не плачь!
— Вот и не плачу! — а сама уже всхлипываю. Уткнулась ему в грудь, дабы заглушить рвущиеся наружу звуки. Что поделать, сама виновата!
— Ты плачешь? — спросил.
— Нет!
Азгорд неуверенно коснулся моих волос и похлопал меня по макушке.
— Перестань! — рыкнул раздраженно, потому что эта «нежность» только усилила мое слезотечение. — И в чем мне идти теперь? В панталонах?!
Зарычал, подняв меня под мышки.
— Садись и ешь! — и не слушая возражений, усадил меня на шкуру, вручив сверток.
Шмыгнула носом, вытерла со щек слезы, наблюдая, как орк, выдернул из пенька секиру и поставил ее в сторону. Потом поднял мои панталоны, которые, благодаря грозному оружию, стали совсем коротенькими.
— Слегка подштопать и вполне нормально! — выдал супруг, отложив их в сторону. Ну, да, только на что это тогда будет похоже?
Свою рубашку он сразу отшвырнул, так сказать, на тряпки, а вот на кожаных штанишках решил задержаться, крутя и вертя их в разные стороны.
— Ешь! — рявкнул, даже не посмотрев в мою сторону.
Я быстро раскрыла сверток, в котором оказались еще теплые кусочки мяса. М-м-м, аромат-то, какой! Откусила, наблюдая за каждым движением орка, который опять в сундук свой полез. Вот все что угодно ожидала, но то, что он вытащит оттуда здоровенную иголку с продетой в нее грубой льняной ниткой, даже представить не могла!
Черт, аж подавилась!
Подошел, похлопал по спине, вручил бурдюк и удалился к сундуку. Не глядя, сделала большущий глоток… крепкого вина! Снова подавилась. Опять подошел, похлопал, отнял бурдюк, попробовал, что в нем, и, вручив другой, снова вернулся к своему занятию. А мне так хорошо на душе стало, тепло. И голова немного закружилась.
Смотрю на мужа, улыбаюсь, а он такой сосредоточенный и смешной с иголкой в руке, в три раза превышающей размеры обычной.
Не сдержалась, хихикнула. Взглянул на меня хмуро и стремительно пришил каждую из отрубленных штанин.
— Кому скажешь, прибью! — прозвучало грозно, но неубедительно.
Отложила мясо в сторону, и на цыпочках подошла принимать работу. Шикарно! Да-да, теперь даже и не знаю, как это носить, с учетом того, что одну штанину он пришил к своей!
Дернула. Безуспешно. Хорошие нитки, крепкие.