Бывший 2. Роди мне сына
Шрифт:
Ненавижу!
– Бесчувственный! – зачем-то повторяю и отворачиваюсь к окну.
Уже практически забываю суть своих претензий, когда раздаётся хриплый, тихий голос:
– А что чувствуешь ты, Вера… вспоминая Умарова?
Еле заметная судорога поражает ноги. Внутри холодеет…
Прикрыв ладонями губы, громко всхлипываю. До крика. Свет от встречных машин рассеивается из-за слёз. Слёз, которые я копила в себе долго, потому что до последнего запрещала себе думать про взрыв…
– Я думаю, что я очень плохая. Самая
Адриан молчит. Не успокаивает, но и не добивает, хотя мог бы.
Спустя несколько минут на мои колени опускается пачка с салфетками.
– Возьми. И хватит рыдать. Ничего уже не вернуть, Вера…
Вытягиваю одну.
– И больше никогда не задавай мне глупые вопросы, – продолжает он.
Мне вдруг до хрипоты хочется освободиться и высказаться. Я действительно постоянно думаю о том, что могу быть виновата в смерти другого человека. Моя душа каждый день словно зарастает диким, колючим плющом, до нутра, до сердцевины скоро будет совсем не добраться.
Адриан отворачивается к своему окну и откашливается.
– Я не делала ничего намеренно, Андрей, – шмыгаю носом и вытираю салфеткой сопли, больше похожие на воду. Тут же пугаюсь, потому что, скорее всего, заболела. – Ты можешь считать меня кем угодно, но я не желала никому смерти…
– Прекрати, – морщится он, заводя двигатель. – Не собираюсь это выслушивать. Я не священник и не отпускаю грехи.
Направляет автомобиль на дорогу.
Откидываюсь на подголовник и прикрываю глаза. Пытаюсь остановить поток слез, но это сделать просто невозможно.
К священнику с моей проблемой не пойдешь, а выговориться мне необходимо. Мы минимум на час только вдвоём. В закрытом пространстве его автомобиля.
И пусть этот мужчина внезапно стал чужим...
Пусть он меня обманывал…
Выслушать меня ему придётся…
Глава 13.
– Я не планировала идти на тот приём…
Закусываю губу, ожидая хоть какую-то реакцию. Малейшую…
Автомобиль набирает ход. За окном холодно и тени в сумрачном лесу видятся страшноватыми, а в салоне – сухо, жарко и… неспокойно.
Адриан прекрасный водитель, поэтому окончательно расслабляюсь. А потом неуклюже, кое-как стянув рукава, снимаю верх от комбинезона.
Раздеваться на фестивале я не планировала, поэтому сейчас остаюсь в светло-сером лонгсливе от термобелья. Потяжелевшую в последнее время грудь слишком откровенно облегает ткань, но я прикрываю это дело замком из рук.
Выходит сносно.
– Не планировала, – продолжаю, выправив волосы. Смотрю в окно прямо перед собой. –Так получилось…
– Хватит, блядь…
Адриан сердится, бьёт по рулю, прибавляет громкость на магнитоле. Полностью зеркалю его злость, кручу переключатель в обратную сторону, сжимаю кулаки и хриплю:
– Ты выслушаешь меня, Андрей.
Воинственно уставляюсь на него.
Белая рубашка в сумерках смотрится так ярко, что моргаю и отправляю взгляд выше. Уголки сцепленных воедино губ подергиваются и Адриан усмехается:
– Хотелось бы на это посмотреть.
Только вот мне не до шуток, черт возьми! Видит Бог, я пытаюсь быть честной. Хотя бы сейчас, когда уже ничего не исправить.
– Разве ты не видишь, как мне плохо? Я словно в воздухе зависла. Проживала тот день миллионы раз, – всхлипываю, закрывая лицо руками. – Тысячи раз в мыслях я вновь и вновь одевалась, выходила из дома и выдвигалась на тот приём. Снова и снова, черт возьми. Каждый раз надеясь, что вот-вот что-то может произойти. Не знаю, что, – кричу, вытирая слезы, тру глаза. – Лучше бы я попала в аварию, у меня пробило колесо, начались месячные. Всё что угодно… зачем я туда поехала? Зачем?
Адриан медленно отводит пустой взгляд от дороги и мажет им по моему лицу, словно острой бритвой. Абсолютно безэмоционально. Его тело будто бы расслаблено, но по тому, как вздрагивает кадык, понимаю, он тоже нервничает.
– Зачем? – спрашивает еле слышно.
– Я не хотела быть там. Сразу чувствовала. Когда ты ушел тогда… утром. Я правда решила туда не ходить. Клянусь…
– Кто дал тебе пригласительный?
– Анатолий Аркадьич.
– Старый обормот, – срывается.
Пропускаю мимо ушей ругательства.
Мне нет никакого дела, что будет со всеми участниками тех событий, я банально устала всех выгораживать. Так выходит, все вокруг – хорошие, и только для меня нет оправданий?..
Только для меня в аду персональный котёл?..
– Анатолий Аркадьич сказал, что очень нужен сюжет. Для канала, – продолжаю. – Это было ещё до того, как мы провели ночь в новом доме.
– И ты ему поверила? – перебивает.
– Да, – развожу руками.
– Ему поверила, а мне – нет, – хрипит.
Бесится.
Мотаю головой.
Он ничего не понимает. Ничего так про меня и не понял.
Бессилие застилает глаза вместе со слезами…
– На следующий день, проводив тебя, я позвонила ему и сообщила, что не поеду. Он согласился, поворчал, конечно.
– Дальше…
– А за пару часов до приёма набрал и сказал, что замену он не нашел… Я…
– Дальше можешь не объяснять, – осекает Адриан. – Ты снова выбрала проклятый микрофон.
– И что? – взрываюсь. – Это преступление?.. А ты? Ты вообще меня обманывал? Всё время врал!..
Бью со всей дури по твердому плечу, Макрис никак не реагирует, будто бы замороженный. Будто бы ему не больно!.. Ни физически, ни душевно.
– Когда я тебя увидела… – морщусь от боли, которая парализует внутренности, стягивает желудок. – Я… Боже. Мне было так больно, что меня согнуло пополам прямо там.