Бывший лучший друг
Шрифт:
Из ванны слышу, как негромко хлопает дверь, и моё сердце снова пускается в пляс. Будто не стоял сейчас под почти ледяной водой и не старался хоть немного успокоиться.
Вдох — выдох. Вдох — выдох.
Наспех надеваю домашнее трико на влажное тело и выхожу из ванной. В коридоре по-прежнему не горит свет, но на коврике возле двери стоят туфельки Миллы — значит, не показалось. Она пришла.
На кухне светло, и я иду туда.
Решение принято, сейчас я упаду к её ногам и признаюсь наконец-то, что чувствую, как сильно её люблю и как хочу до дрожи. И я совершенно не готов, что она не ответит мне
И да, я всегда был чересчур самоуверенным…
— Привет, — говорит Милла, она слышит мои шаги.
Я появляюсь на пороге кухни, и вся моя решимость в один миг испаряется. Милка очень странно выглядит, с одной стороны, как-то подавленно. Но с другой стороны, немного возбуждена и нервничает. Глаза её горят каким-то странным блеском, и ещё она заламывает пальцы, чего никогда за ней не замечал.
— Нам надо поговорить, — её голос уверенный, несмотря на сомневающийся вид.
Присаживаюсь напротив неё, а мозг уже строит всякие догадки о предстоящем разговоре.
Возможно, сейчас скажет мне, что нашла для себя квартиру и хочет переехать. Или Машка позвала её к себе жить, но там живёт и Руслан, поэтому сразу отметаю эту версию. Зацикливаюсь на том, что Милла хочет уйти, готовлюсь к самому худшему, но то, что говорит мне девушка, напрочь выбивает почву из-под ног. И если бы не сидел, свалился бы как подкошенный.
— Я тебя люблю! — говорит мне та, от которой всегда мечтал это услышать.
Милла
— Я тебя люблю! — ну всё, я это сказала. Обратной дороги нет — ни свернуть, ни передумать. И пока Пашка молчит и переваривает, смотрит на меня с широко открытыми глазами, быстро добавляю. — Я знаю, это наверное неожиданно, и я говорю это не для того, чтобы тебя к чему-то обязать. Просто мне надо было тебе сказать…
Сбиваюсь на полуслове, ещё сильнее заламываю себе пальцы, почти причиняя боль. Боже, как я нервничаю.
— Я не знаю, может, уже слишком поздно, — пока он молчит, мне начинает казаться, что и впрямь уже слишком поздно. Что, если вся его любовь осталась там — на вокзале? Когда я провожала его в этот город или когда не приехала к нему? Вдруг я слишком сильно его ранила?
Боже, скажи что-нибудь!
Но Паша не говорит. Он рывком поднимается со стула, огибает кухонный стол, берёт меня за руки и так же рывком поднимает с места. Стена позади меня становиться опорой, когда Паша прижимается ко мне всем телом. Его руки упираются в стену возле моей головы, и я снова, как и тогда в моей комнате, чувствую себя в капкане. И так же, как и тогда, хочу, чтобы он захлопнулся.
Пашка наклоняется ко мне, его лицо так близко, и мы уже дышим одни воздухом. В его глазах разгорается пламя, пока он, сантиметр за сантиметром, жадно шарит взглядом по моему лицу.
— Я не знаю, где ты была, Милк-Милк, и не знаю, почему вернулась… другая, — его голос немного дрожит. Всё его тело немного дрожит, и эта дрожь передается и мне. Я хочу сказать, что всё ему сейчас расскажу, уже набираю в грудь побольше воздуха, но он меня останавливает. — Шшш, ничего не говори. Я слишком долго этого ждал.
Гипнотический
Мои руки живут отдельной жизнью, они обвивают его спину, ногти погружаются в кожу, царапают её, отчего Паша ещё сильнее вдавливает меня в стену. Нижней частью живота ощущаю жесткую выпуклость в его штанах, и у меня перехватывает дыхание.
Неужели это всё реально.
Поцелуй бесконечный, его губы сминают мои, лишают кислорода, и твердый пол под ногами начинает ускользать. Не сразу я понимаю, что это сильные руки Павла держат меня в невесомости. А потом он несёт меня в спальню. В свою? В его? Не понимаю, да это и не важно.
Всё как в тумане. Я горю. Моя кожа покрыта испариной, а чувства плавятся. Мы падаем на кровать, а потом Паша немного отстраняется и заглядывает мне в глаза.
— Я не пугаю тебя? — спрашивает с трепетом. Но я не знаю, почему он так думает.
Нет, я не боюсь. Я безумно его хочу.
— Я хочу тебя, — провожу рукой по его напряжённой груди, пальцем обвожу контур татуировки, которая немного уходит на плечо. Это знаки бесконечности, много восьмерок, больших и маленьких, переплетённых воедино.
— Скажи ещё раз, — просит Паша, припадая губами к шее, оставляя влажные дорожки до подбородка.
— Я хочу тебя, — со стоном повторяю.
Слышу, как он рычит, сползает с меня, устраивается рядом и хватается за край моей футболки. Резкий рывок вверх, холодный воздух, а потом горячие руки на моём животе, и мурашки бегут по коже. Сама расстегиваю ширинку на джинсах, и Паша стягивает их и отбрасывает в сторону. Я в одном нижнем белье, но даже в нем мне нестерпимо жарко.
— Ты прекрасна, — шепчет он, покрывая поцелуями каждый сантиметр моего тела. Лёгким движение освобождает меня от бюстгальтера и ласкает грудь языком. Я не могу лежать, дышать и не знаю, куда деть свои руки. Они исследуют накачанное тело парня, впитывают каждую деталь, каждый рельеф, а потом хватают короткий ёжик волос. Сжимают, тянут, отчего Паша снова рычит. Его руки скользят под мои трусики, берутся за тонкие лямочки, и медленно тянут их вниз. Потом он торопливо снимает штаны и оставляет меня всего на секунду, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки. На эту секунду, без него, становиться холодно, и я непроизвольно хныкаю. Он тут же возникает рядом, и я слышу шуршащий звук.
Неужели это всё реально?
Паша надевает презерватив и устраивается между моих ног. Я вдруг начинаю чувствовать себя немного скованно. Опыта у меня почти нет, и я совершенно не знаю, как правильно себя вести.
Паша как будто чувствует мою нервозность и снова начинает целовать мою шею, спускаясь к ключице, а потом к груди. Соски твердеют под его горячим дыханием. Моё тело выгибается навстречу этим ласкам. Его руки скользят по моим бедрам, сжимают их — немного больно, но до дрожи приятно. Его твердая плоть упирается в моё раскрытое перед ним лоно. От этого тело становится как наэлектризованное и слегка подрагивает.