Бывший муж сестры
Шрифт:
Глеб, уже закинув сумку на заднее сиденье, занимает место водителя, не дождавшись меня. В мою сторону он больше не смотрит, только вперед. Он даже не выходит из машины, чтобы помочь занять своей жене место рядом.
Я смотрю на профиль Глеба и понимаю, что он сильно изменился за эти годы. Повзрослел. Его черты заострились, став жестче. Больше нет огонька в глазах. Больше не чувствуется мягкость и забота. А самое главное — больше не чувствуется интерес ко мне.
Мне кажется, я шла невыносимо
Но стоит мне подойти к машине и взяться за ручку, как молодой человек реагирует мгновенно.
Выйдя из машины, он решает мне помочь забраться на высокий порог, придержав за локоть. Но стоит ему дотронуться до меня, как мое тело, будто почувствовав угрозу, вытягивается в струнку и напрягается. Мышцы каменеют так, что даже ногу трудно согнуть.
— Не нужно, — дергаю рукой, — я сама.
Едва могу сдержать рвущуюся наружу панику.
— Как скажешь.
Мой затылок обдает его горячим дыханием, и меня тут же окутывает мятный аромат, погружая в прошлое.
Голова начинает кружиться от нахлынувших воспоминаний, но я, вовремя ухватившись за ручку, сильно сжимаю ее и, подтянувшись, забираюсь внутрь, отгоняя от себя его близость. И, только усевшись на сиденье, хочу захлопнуть дверь, но Глеб опережает меня, уже закрывая ее.
Я наблюдаю за ним через тонированное стекло. Сжатые плотной линией губы и немного сведенные брови говорят о том, что он раздосадован; но в глазах его абсолютная пустота.
— Все в порядке?
Вздрагиваю от голоса сестры и сразу же перевожу на нее взгляд.
— Да, — скупо отвечаю ей, — а что?
Вера смотрит на меня с раздражением, и я, наверное, догадываюсь почему. Но ответить она не успевает, так как в машину садится Глеб.
В нос снова ударяет такой любимый и давно забытый аромат, и мне резко становится тяжело дышать. Мои легкие мгновенно заполняются только им. Глаза щиплет от нахлынувших чувств. Я невольно перевожу взгляд в зеркало заднего вида, и … дыхание совсем останавливается. ОН смотрит на меня так, что хочется одновременно провалиться сквозь землю и взмыть в небеса.
Я резко одергиваю себя и мысленно вспоминаю все, из-за чего он никогда не получит моего прощения. После того, что он сделал, единственное, чего он достоин, — это моего презрения и … ненависти. Так почему же со мной не согласно исстрадавшееся сердце? Почему оно первое предает меня?
— Глеб, — врывается в наш немой разговор сестра, и я ей даже благодарна за это, потому как получается выдохнуть.
Я отвожу взгляд и утыкаюсь носом в макушку Алисы, вдыхаю ее запах. Радостная, что наконец-то мамочка обратила на нее внимание, дочка начинает лопотать и активно пробовать выбраться из кенгуру.
— Немножко
Глеб выворачивает на дорогу и медленное едет по парковке.
— Ну? — слышу его голос, обращенный к Вере; украдкой наблюдаю за ними с заднего сиденья.
— Я хотела спросить, мы будем в магазин заезжать? Наде нужно сразу купить еды…
— Она поедет с нами.
— Нет! — вырывается у Веры.
А меня его слова как обух по голове стукнули.
— Ой, я хотела сказать… — тут же оправдывается сестра.
— Вер, тебя пока никто не спрашивает. Так что можешь ничего не говорить, — обрывает ее Глеб, и мне становится даже немного обидно за нее.
— Отвезите меня домой. Я устала, — прошу я.
Если Вера не имеет права голоса, то это ее дело, но на меня это не распространяется. И если сестра не хочет, чтобы я ехала к ней домой, — я не поеду. У меня все-таки есть гордость. И помыкать собой я не дам.
— Куда тебя отвезти? — саркастично интересуется Глеб. — Там голые стены и не на чем спать.
Я молчу в ответ.
— Можно надуть матрас, — тут же предлагает сестра.
Я кидаю на нее недоумевающий взгляд. Интересно, за что она меня так ненавидит?
— Вер, мозг иногда включать надо! — рявкает на нее Глеб. — Девочка, по-твоему, тоже будет спать на матрасе?
— Так там можно Колину кроватку собрать, — насупившись, отвечает сестра.
А я продолжаю хранить молчание. Обида сдавливает горло.
— Вер, я уже все сказал! Несколько дней Надя с дочкой поживут с вами, пока квартиру не приведут в должный образ.
— Хорошо, Глеб, — сестра смиренно опускает голову, как будто для нее вынесен приговор.
— Я не поеду к вам, — прокашлявшись, все же вставляю свое слово. — Позвоню тете Клаве и попрошусь к ней на несколько дней. — Но скрыть горечь в голосе не получается.
Глеб кидает на меня жесткий взгляд.
— Вопрос закрыт. Вера, — цедит он сквозь зубы, обращаясь к сестре.
Та тут же оборачивается ко мне.
— Надь, ну прекрати! Что ты будешь по чужим людям ходить, — нехотя начинает уговаривать сестра.
С одной стороны, мне хочется послать ее. Совсем не понимаю, почему она так против меня настроена. С другой, я решаюсь сделать ей на зло.
— Ладно, только на пару дней. И кроватку я могу сама купить, — говорю тому, чей взгляд прикован к моему лицу.
— Я не против, — соглашается Глеб, и его губ касается косая ухмылка.
А у меня внутри все переворачивается от нее.
Но сейчас меня больше волнует то, что сестре я не смогу доверить Алису, Вера ее не примет. А я так надеялась на ее помощь! Ведь именно за этим я и вернулась домой.