Бывший. Сжигая дотла
Шрифт:
– Ты чего?
– Слышь, урод, я через это второй раз проходить не собираюсь. Вали к своему дружку-хозяину сам!
– Он один там, – упирается Рэм.
Видимо, и правда ему надо, чтобы я пошла. Даже презрительное «урод» проглатывает. В баре хамил активнее.
– Мне ему посочувствовать? – ядовито интересуюсь я, уже жалея, что ударивший в голову алкоголь подвиг меня на это безумство.
– На, – с психом он выдирает ключ из замка зажигания. – Залог. Я здесь ждать буду.
Какие мы нежные! Можно подумать у меня остался хоть один
– И где я там его искать буду? Под каждую шлюху заглядывать?
– Еще раз, – скрипит зубами Рэм, – он один там. Вообще один. Умные свалили, когда поняли, к чему дело идет. Персонал он сам разогнал.
Мне становится нехорошо.
Кто, как ни я, знает, что, если у золотого мальчика отваливает башня, справиться с ним почти невозможно. Слетевший с катушек, он пугает даже привыкшего ко всему Рэма.
Полгода назад в таких случаях шли ко мне, только у меня получалось заставить его взять себя в руки. А сейчас что? Новая подстилка, которую я вижу с ним во всех сторис, не справляется? Бракованная, что ли?
Вынырнувший из миазмов ненависти рассудок настойчиво требует, чтоб я наплевала на все и ушла. Я знаю, если я зайду туда, мне будет больно.
Уже сейчас при мысли, что я увижу его, внутри все скручивается в ледяной узел. Сердце обливается кровью, холодеют руки и подкатывает тошнота.
Но это сильнее меня. Быть так близко и не увидеть его – немыслимо.
Я, как наркоман, получивший дозу, хочу опять.
Кому я вру?
«Хочу» – не то слово. Мне это НУЖНО!
Только на этот раз я не дам ему меня растоптать.
Ладонь с ключами сжимается, и Рэм шумно выдыхает. Боялся, что я не решусь?
Увы, если я не пойду, то останусь тут, под дверью, как собака, ждать, когда он выйдет, чтобы еще раз на него посмотреть. И если повезет, заглянуть в ненавистные глаза.
Это надо закончить раз и навсегда.
Я должна увидеть в нем то чудовище, которым он и является. Уничтожить все счастливые воспоминания, лживые мечты…
Запахнувшись в куртку, сутулясь, я преодолеваю последние два метра до ворот в мой личный ад. Ярко-розовый неоновый свет символично освещает мне путь. Дрогнувшей рукой толкаю дверь, и пульс становится нитевидным, дыхание перехватывает и перед глазами плывут круги.
Из полутемного коридора, благоухающего какой-то сладкой дрянью типа ирисов, я иду на свет, бьющий из единственной приоткрытой двери. Оттуда доносит звук, похожий на удар стекла о стекло.
Замираю, но не от нерешительности, мне просто нужно немного кислорода, потому что я уже забываю, как дышать.
Вдох, выдох, вдох, а дальше все, как в тумане.
Я даже не понимаю, как преодолеваю последний барьер, и, щурясь от яркого электрического света, оказываюсь один на один с Демоном.
Демон, Дима, Димка… Дмитрий Горелов.
Многоликий и бездушный. Ненавижу его.
Уже набравшийся, но еще не до
Я так спешила приехать, стремилась увидеть, чтобы хоть как-то причинить ему боль, сбросить ее на него, потому что для меня одной ее слишком много, что даже не подумала о том, что мне нечего ему сказать. Шесть месяцев назад слова были, сейчас – нет.
Кусая губы, смотрю на мощный разворот плеч, смуглую кожу, мускулистые руки, и на меня накатывают болезненные воспоминания. Волосы его отросли так как мне нравилось тогда. Сейчас лежат уже не так идеально, как несколько часов назад, но этот беспорядок придает Демону мнимую человечность. Я прекрасно знаю, что это лишь видимость. Меня разрывает на части между желанием погладить шелковистые темные волосы и жаждой, запустив в них пальцы, вырвать.
Больно. Как же нестерпимо больно.
Из груди вырывается сухой всхлип, и Демон резко вскидывает голову.
Я вижу только ненависть и презрение в его карих глазах. Это взгляд, полоснув по душе, как по оголенному нерву, словно обливает меня ядовитой жижей.
Меня потряхивает, температура растет, даже находиться рядом с ним губительно для меня. Так почему впервые за полгода я ощущаю, что жива? Почему я живу только, когда смотрю на него?
Сжав челюсти, Демон откидывается на спинку дивана.
Вижу, что ширинка расстегнута. Успел кого-то уже завалить? Где ж его новая, или она тоже сбежала?
От мысли, что пока я в баре заново горела в аду, он кого-то драл, мне хочется все расколотить.
– Охуеть, – почти по слогам выдает Демон. Речь внятная, значит, соображает. – Ну что ж. Раз сама пришла…
Он лениво тянется за спину и, достав бумажник, туго набитый деньгами, пренебрежительно бросает его на стеклянный столик, заставленный стаканами и бутылками, четко попадая в пепельницу.
Кожаные края лопатника еле сходятся от шуршащих бумажек. Ну конечно, золотая молодежь предпочитает развлекаться за наличные, чтоб никаких следов не оставалось.
Молча перевожу взгляд обратно на него, и дыхание застревает у меня в груди. Холодная ярость в его глазах уступает место чему-то совсем темному, жадному и порочному.
– Видишь? Я готов заплатить, – бьет словами наотмашь. – Раздвигай ноги.
Глава 3
Демон
Лишь в первую секунду я верю, что это глюк.
Но глаза меня не обманывают. Инга.
Нутро, раздираемое изнутри когтями рвущегося к ней зверя, сразу дает понять, что это реальность. Ебучая химия между нами, никуда не делась. Я не помню, когда я встрял, но, походу, я взял билет в один конец. И это, сука, убивает.