Бывший. Сжигая дотла
Шрифт:
Я стискивал упругие ягодицы, направляя ее, когда она была сверху. Упивался ее стонами. Вколачивался в нее, подминая под себя ее хрупкость. Это все давало мне иллюзию обладания.
Дебил.
Я знал, что никак не могу повлиять на Ингу, что она со мной, только потому что этого хочет. И я сам своими руками разорвал нашу связь в клочья.
Рэм, когда мы с ним отъезжали от трека, оставляя верещащего Зверя, пытающегося подняться, держась за ребра, спросил меня:
– И что ты будешь теперь делать?
–
– А… с Ингой?
– Какие тут, блядь, варианты? Возвращать.
Рэм с сомнением смотрит на меня:
– Ты считаешь, что получится? Я не знаю, что там у вас и как, но тогда у «Эгоиста» мне не показалось, что у тебя есть шансы…
Резко вдав по тормозам, я останавливаюсь.
– Ты думаешь, я не понимаю! – ору я на Рэма, будто в том, что происходит, есть его вина. – Она сто пудов пошлет меня на хер, и будет права! А я сдохну! Я уже загибаюсь!
– У тебя план-то есть?
– Какой, ко всем чертям, план? Я даже думать не могу, потому что понимаю, что шансов ноль целых хрен десятых! Я, блядь, последние двадцать четыре часа занимаюсь сраным аутотренингом: убеждаю себя, что я смогу как-то вывернуться на изнанку, чтобы она была рядом. Мне такая дурь в голову лезла, ты не представляешь. И когда я дошел до мыслей запереть ее в доме, я понял, что я слетел с катушек.
– Брат, охолони. Инга меня бесит, но если все так, как ты говоришь, она тебя любила… Может, поймет, что ты был не в курсе, что тебя вообще в стране не было…
– Что значит любила? Я не позволю ей перестать! – снова срываюсь, потому что прошедшее время в этом ублюдочном глаголе – это как пинок по яйцам. – Я нутром чую, она меня не забыла, только это нихуя не облегчает всю это дерьмовую ситуацию! Что с того, что я не знал? Это может что-то исправить? Сотрет из ее жизни эти месяцы? Все будет заебись, и по лавандовому полю запрыгают радужные единороги?
– Диман, тебя колотит, пересаживайся, я поведу, – мрачно на мою тираду отвечает Рэм, потому что нечего сказать. Ничего не изменится. Всего, что произошло, не отменить. Никакой долбаный Морфиус не предложит нам красную и синюю таблетку!
От души шарахнув дверцей порше, я выхожу из машины.
Молча закуриваю.
Рэм встает рядом и, засунув руки в карманы, смотрит бесцельно на горизонт. Молчит.
– Ты не знаешь, о чем говоришь… Кроме того, что она видела, как я драл какую-то шмару, хотя я уже этого и не помню…
– Вы тогда расстались, – пытается найти моему скотству оправдание Рэм.
– Блядь, я облажался. Как не назови. Я облажался в ту ночь, когда поехал к ней. Я не знаю, как отмыться, – я пялюсь на тлеющую сигарету и вижу, что руки дрожат. – Но главное, я поверил не ей.
– Я…
– Не надо ничего говорить. Этому нет оправдания. Поехали, – я
И сейчас, когда я сижу один в пустом доме, глотая горечь во рту, как мазохист раз за разом прокручивая ту ночь, все, что я могу, это сделать шаг на тропу мести.
Месть – какое пафосное слово. Назовем это раздачей по-гореловски.
Достаю мобильник и набираю номер.
Добро пожаловать в мой ад.
Глава 37
Инга
Сегодня второй день как я обживаюсь на новом месте.
Квартира внучки Тамары Львовны довольно уютная, обжитая, но мне все равно не по себе. Я чувствую себя временным гостем, как в гостинице.
Вчера я просто слонялась по квартире, раскладывая вещи и бесцельно разглядывая вид из окна. Глупость, конечно, но мне не хватает постера на стене, занавески в цветочек в ванной и скрипящей дверцы шкафа.
Почему-то ощущение, что и замиокулькасу тоже сиротливо. И я поставила горшок с ним на тумбочку у постели. Как будто мы друг друга поддерживаем.
Засыпая, я разглядывала его мясистые листья и извинялась за вынужденный переезд.
По утру с непривычки собрала все косяки в квартире, понаставив себе синяков.
Там, где я жила, не было такой шикарной мебели, но там я чувствовала себя дома.
Ничего.
Осталось недолго.
Скоро получу диплом и уеду.
Я ведь могу поехать, куда угодно, правда?
Несколько раз звонила Жанка, и я даже нашла в себе силы ей ответить, что пока занята, и как только смогу, обязательно выйду на связь.
А еще звонил Виктор.
Мы обменялись телефонами на всякий случай.
Он уточнял у меня все ли в порядке, все ли работает, не нужна ли какая-то помощь.
Виктор очень деликатен и ничего такого не говорит и не делает, но я по-женски чувствую его интерес. Должно быть Тамара Львовна предупредила внука, что на меня сейчас не стоит давить…
Почему я не могу заставить себя даже улыбнуться ему с намеком?
Он привлекателен, очевидно, не глуп. Немного флирта мне бы не повредило. Я же не обязана сразу бросаться в омут с головой.
Но стоит лишь подумать на эту тему, меня начинает глодать чувство вины.
Чертов Демон!
Я до сих пор не чувствую себя свободной от него.
Будто я предаю. Его. Нас. Хотя никаких нас давно нет.
Я и с Арсением соглашалась встретиться только потому, что понимала, что из этого ничего не выйдет.
Маразм.
С этим надо что-то делать. Я не дам сломать мою жизнь. Рано или поздно боль рассосется, но ждать у моря погоды глупо. Нужно продолжать жить уже сейчас.