Бывший. Ты только моя
Шрифт:
Он надвигается на меня, как скала, заполняет собой все пространство, заставляет сердце пускаться в галоп.
— А с чего ты взяла, что это никому не нужно? — на губах Ника играет ухмылка. — Если я дал задание, то это нужно мне.
Ник делает еще один шаг ко мне, и я понимаю, что мне ничего не остается, как вжаться спиной в подоконник. Отступаю, но продолжаю смотреть прямо в глаза Нику.
— Зачем? От раза к разу ты своими действиями и приказами унижаешь меня, — надо бы остановиться, но меня уже несет. — Думаешь, я не знаю, что теперь без амулета я пыль под твоими ногами? Знаю!
Ощущение жуткой несправедливости и собственной слабости разрывает на части. Да, я понимала, на что шла, когда снимала амулет. Но не ожидала, что это станет поводом для насмешки. На глаза наворачиваются слезы, но я изо всех сил стараюсь их сдержать — не хватало, чтобы Ник их видел.
Он опускает свои руки на подоконник по обе стороны от меня, давая мне понять, что мне не сбежать и не вырваться.
— Как интересно. Уже надоела игра? — издевательски изогнув бровь, говорит он. — А мне нет. И сколько бы ты ни подслушивала, все равно не сможешь никому рассказать об этом. Более того, у тебя и шагу из замка без моего ведома сделать не получится.
— У тебя не сердце, а обожженная головешка! — вырывается у меня. — Ты только и можешь, что наслаждаться моим бессилием, тыкать меня носом в мою слабость и беспомощность. Я тебя ненавижу!
На меня обрушивается осознание того, что я только что ему наговорила. Ему — дракону, который сейчас может меня в порошок стереть.
Глаза Ника становятся еще темнее, словно глубокое море. Его взгляд прожигает меня, я чувствую себя кроликом перед страшным удавом.
Ник резко поднимает руку, я зажмуриваюсь, ожидая удара, но вместо этого чувствую, как его губы накрывают мои.
Глава 18. Предложение
Я замираю, а Ник пальцами зарывается в мои волосы, удерживает меня за затылок и не дает отстраниться. Его горячие чувственные губы ласкают мои, поочередно каждую. Язык скользит сначала по верхней, потом по нижней, вызывая щекочущие мурашки и тихий стон.
Ник отвечает мне низким, грудным рыком, пользуется моментом и врывается в мой рот, подчиняя, заставляя мои колени ослабеть и подогнуться. Второй рукой дракон подхватывает меня за бедра и усаживает на подоконник, вклиниваясь между ног.
Голова кружится, стук сердца заглушает все прочие звуки. Я погружаюсь в опасный омут ощущений. Кажется, что температура в кабинете подскакивает сразу на сотню градусов.
Каждое прикосновение, каждое движение губ, и рук Ника вызывает волну жара, прокатывающуюся по моему телу, и дрожь.
Мне страшно. Но не потому, что я боюсь Ника, а потому что я боюсь яркости ощущений, остроты грани всех пяти чувств. Аромат кедра. Сильные пальцы, чуть шершавые губы и прохлада от окна. Шорох платья, мой тихий стон и шумный выдох Ника. Легкий терпкий привкус настойки свиолиса. Полуприкрытые затуманенные глаза дракона с вертикальным зрачком.
Связь с реальностью, кажется, вот-вот порвется, и я вцепляюсь пальцами в камзол Ника, словно пытаюсь удержать себя на плаву. Как будто не было этих двух лет. Как будто Ник был первым и единственным, кто целовал меня…
Неправильно. Этого не должно быть. Между нами пропасть из предательства и боли.
Все заканчивается так же быстро, как началось. Ник резко отстраняется, глядя на меня опасным, раздраженным взглядом.
Я пытаюсь отдышаться, но дыхание настолько поверхностное, что непонятно, как мне вообще хватает воздуха, чтобы не потерять сознание. Касаюсь пальцами опухших губ. Что это было?
Ник делает шаг назад, сжимает челюсти и, прищурившись, сверлит меня взглядом.
— Сделай так, чтобы я тебя сегодня больше не видел, — рычит он. — Иначе займу тебя делами так, что долго не будет времени с сыном увидеться.
Он разворачивается и широкими шагами выходит из кабинета, даже не закрыв за собой дверь. Откидываю голову, опираясь на стекло, и прижимаю ладони к горящим щекам, пытаясь унять жар.
Тиолла, ты ходишь по краю, по тонкому льду. Нельзя. Обманувший раз, обманет снова.
Ник играет, как кошка с пойманной мышкой. Но смогу ли я соблюдать правила игры? Должна. Надо собраться, у меня все получится.
На столе загорается одно из стоящих в банке перьев, и оно само начинает переписывать с того места, на котором я остановилась. Давлю в себе очередной приступ возмущения тем, что Ник дал мне одну из самых бесполезных работ.
Боги! Помогите мне. Не попадаться на глаза Нику? Легче сказать, чем сделать. У меня создается впечатление, будто нас тянет друг к другу, как магнитом.
Иду в детскую — туда уж Ник точно не пойдет, беру Риана и, чтобы дать возможность Берте немного отдохнуть, направляюсь с сыном в сад. На небольшой полянке Риан замечает бабочку и начинает радостно за ней бегать, периодически сваливаясь на попу и весело хохоча.
Я присаживаюсь на лавочку и грустно улыбаюсь, глядя на него. На сердце становится чуть светлее и тише, когда я знаю, что он может вот так громко и свободно смеяться. И когда надеюсь, что планы моего мужа сделать из него мастера теней не осуществятся.
Мое самое большое счастье в жизни и самый большой секрет. Снова приходит мысль, не рассказать ли мне Нику правду? Но… Он мне совсем не верит. Я понимаю, как мне будет больно, когда Ник в очередной раз назовет меня лгуньей.
— Здравствуй, грустная мышка, — слышу я знакомый голос. — В прошлый раз у тебя хотя бы видимый повод для грусти был. Но у тебя и сейчас в глазах печаль всего мира.
Поднимаю глаза и замечаю того самого парня, трубочиста, который пожалел меня, когда я стирала камзол Ника. Он спрыгивает с веток одного из деревьев (что он там делал?!) и подсаживается ко мне на лавочку.