Бывший. Ты только моя
Шрифт:
— Тина? — в кабинет без стука вплывает, подняв свой острый, немного крючковатый нос, госпожа Эйнд. — Что ты здесь делаешь?
Она с подозрением смотрит на меня, а когда видит, чем я занята, ее брови поднимаются вверх, а во взгляде появляется презрение.
— Я так и знала, что ты бесполезна! — фыркает госпожа Эйнд. — Переписываешь бумаги! Вручную!
Я озадаченно смотрю на нее. А что, разве это не нормально? И мои родители, и Гардариан всегда так и делали.
— Я не думаю, что стоит обсуждать решения господина Сайланда, — отвечаю я и возвращаюсь к работе.
Но она не успокаивается. Женщина собирает письма и крутит их в руках.
— Да что обсуждать-то? — хмыкает. — Он последнее время только артефактом все копировал: быстро, точно и без лишних рук. Но ты ж бесполезная.
Госпожа Эйнд бросает на меня взгляд, будто я пыль у ее ног, и выходит.
Второй раз он поручает мне работу, которую можно сделать быстрее и качественнее при наличии магии или, как в этот раз, артефакта. Зачем? Чтобы унизить? Ткнуть в то, что у меня нет магии? Ну так пусть тогда вообще на конюшни отправит!
Пишу еще пару листов, а потом не выдерживаю. Во мне медленно, но верно начинает закипать раздражение. Оно поднимается с самых глубин моей души. Да какого демона?
Откладываю перо и решаю найти Ника, чтобы он уже объяснил мне все. А лучше — чтобы все ему высказать, начиная со дня свадьбы.
Уже собираюсь спросить кого-то из слуг о том, где Ник, как, проходя мимо одной из небольших гостиных, сквозь не до конца прикрытую дверь слышу его бархатный голос.
— Это письмо практически предупреждение, ты ж знаешь, — говорит он.
Письмо? Это про послание от моего мужа? Резко останавливаюсь и прячусь у двери так, чтобы меня не было видно. Напрягаю слух.
— Да, — по голосу я практически сразу узнаю лорда Орланда. — Знаю. Так же, как и то, что ты должен ее отдать. Ты же знаешь законы драконов.
— Должен, — подтверждает Ник, а я вдыхаю и не могу выдохнуть.
Глава 16. Николас.
Луна освещает замковую территорию и серебрится в отдалении на поверхности моря. Из головы не идет письмо Гардариана, измученный вид Тиоллы, ее синяки и затравленный взгляд. Попробовал на нее надавить, спровоцировать, но она словно превратилась в тень самой себя.
Когда девушка выплеснула на меня кофе, уже обрадовался. Хоть на мгновение в глазах блеснул тот огонек, в котором я готов был сгореть. Но потом десять раз пожалел. Мозоли, ссадины на нежных пальцах…
Дракон меня чуть не съел изнутри. Да я сам на себя был зол.
В горгулью задницу тебя, Гардариан. И чем ты так оказался дорог Тиолле? Почему она пошла у тебя на поводу? Я все еще отказываюсь верить, что что-то, кроме искренней любви, могло сподвигнуть ее на такой поступок по отношению ко мне.
До сих пор перед глазами дымящееся пепелище на месте моего домика в горах, где мы проводили наши самые счастливые дни. И обгоревший амулет лучшего друга.
Взор застилает красная пелена, а кулаки сжимаются до хруста. Если бы не то письмо, ни за что не поверил бы, что это она подстроила. Но тут не оставалось ни малейших сомнений, хотя я все же попробовал…
Щелкает замок, на пороге появляется Тиолла. Дуновение ветерка доносит до меня ее тонкий весенний аромат сирени, который заставляет внутри меня все перевернуться. Дракон рычит, требует скорее схватить, утащить, присвоить. Стоп.
Не оборачиваюсь, но знаю точно, что Тиолла тут же собирается сбежать. Не могу позволить ей это сделать. Иначе сам за ней последую.
— Ты же что-то хотела? — окликаю ее. — Так сделай это.
Всем телом ощущаю ее близость и ее неуверенность, страх. Боится меня? Правильно делает. Должна понимать, что драконы предательство не прощают. Только почему-то мой дракон не просто простил, а еще и требует вернуть Тиоллу, взять под свою защиту. Еще и с… сыном Гардариана.
Совсем рехнулся. Это же прямое объявление войны.
Тиолла тихо ступает по полу и наливает воду в стакан.
Обернувшись вижу ее: хрупкую, нежную, робкую. Тонкая рубашка лишь слегка облегает ее тело, но я слишком хорошо помню каждый изгиб. А еще я знаю, что оно теперь все покрыто синяками. Причем такими, которые я не смогу залечить, потому что они нанесены чудовищем, использующим нецелительное усиление ударов.
Готов убить его. С таким же усилением, которое логично использовать в бою. Но не против своей же собственной жены!
Дрожащими руками Тиолла протягивает стакан, я специально провоцирую ее, касаясь пальцев. Она краснеет, как тогда, когда мы впервые остались наедине. Но я не могу не заметить, что девушка то и дело посматривает на меня, а в глазах снова блестит живой огонек.
— Ты хотела пить. — Дракон довольно урчит и вынуждает меня приблизиться к ней. — Пей.
Проклятая капля! Блестит в лунных лучах и медленно, возбуждающе медленно стекает с губ Тиоллы. Собираю все силы в кулак, чтобы не сжать Тиоллу в объятиях и не утащить к себе в комнату, жадно, страстно присвоить ее, заставить забыть мужа.
“Моя”, — снова рычит дракон.
Не выдерживаю и касаюсь нежных, пухлых, таких манящих губ, которые будто предназначены для того, чтобы целовать. Нахожусь на грани того, чтобы смять их в жестком, жалящем поцелуе, унять дрожь, охватившую тело Тиоллы.
Стакан разбивается, и она кидается собирать осколки. Конечно же, сразу ранится и пытается скрыть от меня это. Снова эта робость, страх и… демонова покорность. Что нужно сделать, чтобы привести ее в чувство?
Точно знаю одно: не верну ее Гардариану, даже если сама будет просить. Особенно после его письма. Тиолла для него вещь. Покорная, безэмоциональная, такая, какой никогда не была.
Залечиваю рану и ухожу. Да, она в моем замке на правах пленницы. Но уподобляться ее мужу — себя не уважать.