Бывший. Ты только моя
Шрифт:
Сжимаю челюсти, заставляю себя дышать ровно и поднимаю камзол. Впервые за долгое время я испытываю какие-то другие чувства, кроме страха и отчаяния. Злость. Раздражение.
Это осознание ошарашивает больше, чем требование Ника. Сжимаю камзол в руках и иду к выходу. Я справлюсь. Назло этому тирану с ледяными глазами справлюсь.
— Если я узнаю, что тебе кто-то помог, то накажу не тебя, а твоего помощника, поняла? — летит мне вслед.
Поджимаю губы и выскакиваю из кабинета. Он слишком хорошо меня знает: если
Спускаюсь в хозяйственный двор и нахожу прачечную. Большой зал с несколькими чанами и суетящимися около них дородными женщинами. Они громко переговариваются между собой и поддерживают плетением процессы в кадках с пенной водой.
Пахнет мыльным раствором с лавандой и мятой.
Из ближайшей кадки выплескивается вода и попадает мне на платье.
— Ой, а ты новенькая, что ли? — спрашивает та, что помешивает воду в чане с булькающей водой. — Тебя кто прислал?
Она улыбается, а потом выцепляет взглядом то, что у меня нет амулета. Ее брови взлетают вверх, но женщина ничего не спрашивает.
Тех, кого боги не одарили магией на территориях драконов, очень мало: говорят, земля сама излучает силу. Поэтому почти все носят амулеты, концентраторы магии.
Самые одаренные обычно драконы, некоторые обладают необычными магическими способностями или склонностями к артефакторике и зельеварению.
У большинства сила слабая, но достаточная для бытовой магии, поэтому они легко находят работу в замке или в городе. У тех же, кому не досталось благословения богов, судьба очень незавидная — их с неохотой берут куда-либо.
Низшая каста, которую удостаивают лишь сочувствующих взглядов и подачек.
Вот так примерно я для них сейчас и выгляжу. И неважно, что на самом деле именно из-за моей магии меня решил присвоить Гардариан.
— Я новая помощница господина Сайланда, — отвечаю я, прижимая к себе камзол Ника и ощущая его морозно-свежий аромат с нотками кедра. — Мне поручено выстирать и вернуть.
— Так отдай вон Сеоле, — кивает женщина на чан через три от себя. — У нее все сорочки господина стираются.
Я мотаю головой и осматриваюсь.
— Я должна это сделать сама, — отвечаю я.
— Да как же ты это сделаешь, милая? — всплескивает руками женщина. — У тебя ж магии нет.
Отвожу глаза и прикусываю щеку. Чувствую на себе заинтересованные взгляды всех присутствующих.
— Дайте мне, пожалуйста, корыто и мыло, — Прошу я. — Справлюсь.
Прачка отпускает плетение, семенит в дальний угол, снимая со стены корыто и отламывая брусок мыла, и протягивает мне.
— Зачем тебе это? Мы постираем и никому не скажем, — сочувственно говорит прачка.
Качаю головой и выхожу на солнце, в тихий закуток, где вывешивают белье, чтобы не привлекать внимание.
Замочить, застирать, прополоскать. Повторить. И снова. И ещё раз. Потому что кофе никак не хочет отходить от белой плотной ткани камзола.
Руки начинают гореть с непривычки, покрываются мозолями. Мыльная вода разъедает ранки, но я продолжаю стирать.
— Привет! — слышится сверху. — Интересный способ продлить удовольствие от стирки.
Поднимаю голову и вижу молодого веселого парня, свесив ноги, сидящего на крыше. Волосы его взъерошены и покрыты сажей, как и его одежда, и лицо.
Я улыбаюсь сквозь слезы, которые подступают к глазам из-за того, как жгутся ранки на ладонях, и качаю головой.
— Какая неразговорчивая новенькая, — восклицает парень и одним прыжком оказывается рядом со мной. — Что у тебя здесь?
Он буквально засовывает свой любопытный нос в корыто. Я выставляю вперед руку — еще, чего доброго, сажей камзол Ника заляпает!
— Ох ты ж… Ежики-карасики! — восклицает парень и ловит меня за руку. — Ты как же это так?
Его взгляд сосредотачивается на моих мозолях и ранках на ладонях.
— Отпусти! — я пытаюсь вытянуть свою руку, но он держит крепко.
— Ты зачем над собой так издеваешься? — парень удобнее перехватывает меня за запястье и заносит пальцы, чтобы выпустить плетение.
— Что тут происходит? — гремит знакомый голос.
Я поднимаю голову и наталкиваюсь на прожигающий взгляд Ника.
Глава 11. Зрелище не для моих глаз
Мне хочется сжаться, испариться, что угодно, только бы не попасть под драконий гнев. Я все же вырываю руку из цепкого захвата парня и прячу ее за спину.
— Я стираю ваш камзол, господин Сайланд, — отвечаю я, опустив взгляд. — Руками и мылом, как вы и сказали.
Он молчит, что пугает больше, чем если бы Ник кричал. Робко, внутренне дрожа вся, как осиновый лист, поднимаю глаза. Он прожигает взглядом парня, но тому будто бы все нипочем.
— Я, кажется, еще кое-что говорил о том, что ты должна сделать это сама, без чужой помощи, — почти рычит дракон.
— Так я, господин Сайланд, и не помогал, — перебивает меня паренек. — Я мешал! Вот видите, не давал ей совсем убить свои руки. А то она сидит, плачет и упирается.
В его голосе легкость и дерзость. Я задерживаю дыхание, потому что мне становится страшно за паренька. Что за такую дерзость ему сделает Ник?
— А ты камин в восточном крыле проверил? У нас гостья приехала. Если он не будет нормально работать, отправлю конюшни, а не трубы чистить, понял? — строго спросил Ник.
Парень засовывает руки в карманы, кивает и, подмигнув мне, легко по сточной трубе поднимается на крышу. Мне только и остается, что стоять с открытым ртом. Это все? С облегчением выдыхаю.