Бывший
Шрифт:
— Ну говори, Толстый. Че ты мозги компостируешь? — буркнул Виталий. Он хоть и был спросонья, но помнил все, что было накануне, и даже догадался, о чем сейчас может идти речь. Забыл только о том, что на Новый год Ириска наверняка поедет домой.
— Короче, еду я с Солдатского через Кильдым, — начал рассказывать Толстый. — Смотрю, из-за гаражей выезжает твоя Ириска на своем джипе, а с ней какой-то фуцин, по виду молодой очень. У нее сын же маленький еще?
— Ну…
— Ну вот. А этому лет восемнадцать-девятнадцать уже. Я заехал за эти гаражи, ну посмотреть, что они могли там делать. А там нет ничего… Я думал, там с обратной стороны тоже гаражи, а там просто маленький такой закуточек укромный… Ну ты понимаешь? Че она могла там с ним делать? Я, короче, догнал ее и еду следом. Узнать, че это за тип?
— Не надо, — спокойно ответил Виталий. — Я сам знаю. Это Егор, ее бывший ученик.
Толстый сначала промолчал в ответ, видимо, не зная что сказать на такое равнодушное реагирование, и, подумав, что друг просто ничего не понял спросонья сказал:
— Ну что она с ним делать там могла? Ты хоть понял, о чем я?
— Идиотский вопрос, Толстый, — отрезал Виталий. — Ты че с девчонками в таких местах делаешь?
— И ты так спокойно говоришь об этом? Ты что, все уже с ней?
— Давно уже, если ты не заметил.
— Ну, смотри сам. Я тогда поехал по своим делам, — сказал Толстый с нескрываемым удивлением в голосе.
— Давай, — попрощался Виталий и положил трубку.
Не успел он обратно лечь, как в комнату вошла жена и прикатила столик с едой.
— Подожди, — почти командным голосом строго сказала она. — Поешь. Уже вторые сутки спишь, даже воду не пил. Надеюсь, в Новый год ты спать не собираешься? — почти раздраженно бросила она и ушла обратно на кухню.
Виталий прислушался к своему желудку и настроению и сел за столик. Как это не было странно, но аппетит не пропал. «Неужели весь этот многолетний для меня любовный роман закончился?» — с надеждой подумал он и начал есть. «Точнее сказать, многолетний любовный кошмар. Ведь не мог же ни есть, ни спать, ни думать о чем-то другом. О том, что она там может с кем-то быть, даже подумать больно было. А сейчас… Да-а, слава Богу, что она оказалась обыкновенной шлюхой, а то бы я так и любил ее до конца жизни.
Интересно, им она тоже всем говорит, что любит и жить без них не может? А хотя уже не интересно…»
За размышлениями прошел обед и, почувствовав, что спать больше не хочется и действие снотворного совсем прошло, он ощутил даже какой-то прилив жизненных сил. Было состояние, про которое обычно говорят «гора с плеч свалилась». С души действительно упал очень большой груз и захотелось жить дальше. Тут еще и Репа позвонил с приятной новостью, что познакомился с хорошим кинопродюсером, и тот может посмотреть проект.
— Его это может заинтересовать, с ним можно договориться, — возбужденно говорил Сергей.
— Да я вообще-то не хотел уже никому больше предлагать, — неуверенно ответил Виталий, но в душе уже заиграл огонь. Хотелось уже не только жить дальше, но и снимать кино, творить…
— Да это не ты предлагаешь, — убеждал Репа. — Это, считай, что он предлагает. Его это точно заинтересует, я тебе говорю. Давай попробуем в последний раз.
— Так уже ж праздники начались. Это две недели, как минимум, — уже давая понять, что согласен, сказал Виталий.
— И хрен с ними. Я, короче, назначаю встречу сразу после этих каникул. Да?
— Назначай, — сказал Виталий, порадовавшись, что Репа правильно понял его согласие по голосу.
Когда он положил телефон, настроение уже было даже веселое, он позвал жену и предложил:
— Давай съездим куда-нибудь?
— Что это с тобой? — удивилась Ирина, уже давно отвыкшая от таких предложений. — А куда?
— Не знаю. Давай поедем, посмотрим лыжную сопку. Там на Дмитровском где-то, говорят, хорошая.
— Так слякоть же. Какой снег?
— А на сопках должен лежать. Поехали, посмотрим?
Когда радостная Ирина убежала краситься на кухню, он пошел в ванную. Приводя себя в порядок он подумал, что неплохо было бы посмотреть в последний раз в глаза Ириски. Чтобы проверить себя да и сказать ей в глаза, что она заслуживает. Интересно, любила ли она его вообще? И решил по пути на лыжную базу заехать к дяде Мише.
— Все, поймали все-таки эту сучку, — едва поприветствовав Геннадия, сразу сказал Бандера.
— Кого поймали? — сделал вид, что не понял дядя Миша.
— Ну эту, шалаву английскую, вернее нашу… русскую. Поймали прямо на месте преступления, — радостно говорил Бандера, делая вид, что не знал о молчании Геннадия.
— А-а, — протянул дядя Миша. — А как поймалито? Детективов лондонских нанимали, что ли? Там же вроде все чисто было?
— Там-то чисто, — отвечал Бандера своей игрой на игру дяди Миши, — она на Новый год домой поехала. Там ее и увидели пацаны. Можно сказать случайно.
Геннадий посмотрел на него недоверчиво. И не потому, что сомневался в случайности обнаружения измены его девушки, а потому что не верил в его спокойствие после этого. Но Бандера, казалось, был даже доволен.
— Хочешь посмотреть? У меня есть на кассете, — смеясь предложил он, но, вспомнив, что там разговор по-английски и видны улицы Лондона, подстраховался для дальнейшего отказа, — ее уже выслали по почте. Как придет, посмотрим.
Он уже знал, что сказать потом Геннадию по поводу работы нашей почты, но тот сам решил этот вопрос.
— Не хочу смотреть. И ты никому не показывай лучше, это же все-таки твоя «телка», пусть даже и бывшая.
— Да какая она моя? — лицо Бандеры аж вытянулось.
— Ну все равно. Некрасиво это. Че люди после этого о тебе подумают? — намекнул дядя Миша поотечески.
Бандера сделал вид, что задумался. На самом деле он и не хотел показывать пленку, но ему нужно было как-то убедить Геннадия в том, что Ириска ему безразлична, чтобы он помог еще в одном деле относительно нее.
— Ну ладно, хрен с ней. Не буду. Я просто хочу в глаза ей посмотреть и напоследок высказать ей все, что о ней думаю. Она после Нового года обратно полетит в Лондон. Через Москву, естественно. У тебя есть кто-нибудь в аэропортах?