Бздящие народы

Бренер Александр

здесь действительно много инвалидов и слабоумных, это бросается в глаза. Италия наводнена недоносками.

Ещё одно тогдашнее наблюдение: в Италии все женщины похожи на парней. У них мужская походка, могучие запястья, волосы жёсткие и курчавые, как на каддафиевском лобке, складки у рта — борджиев-ски — беспощадные. Кожа на носу обветренная и пористая. Зато все мужчины — с тонкими птичьими ногами, и беспрерывно сморкаются в кружевные платочки. Все дети — драчливые и писклявые, как кастраты. Вся еда — сладкая и молочнообразная, словно для маразматиков. Все напитки, кроме кампари, пахнут бабушкиными испарениями. Браво!

Фернандо и его жена Тина

потащили нас через всю Италию на своём залупастом «Фиате». Они кормили нас пиццей, и ещё раз пиццей! С луком, потом с маслинами, а потом с маслинами и помидорами. И ещё раз с помидорами! В Италии всё время жрут, сюсюкают и наябывают друг друга. Семейственность, как в турецкой бане! Мамаши, папаши, ребятишки, тётушки и младенцы в болячках — семейственная Италия. При этом они изобретатели банковской системы, эти чиполлино!

Мы приехали в Монтескальозо ночью. Поселились в квартире Тины: она получила эту квартиру в качестве приданного. Патриархальность — пиздец! Всё, как в неореалистическом кино: старый папа в майке, мама в глухом шерстяном платье, сестрёнка с чудовищными чреслами, горбатый брат. Распятия над кроватями: браво!

Мы спали на одной такой кровати. В первую же ночь уделали её в пух и прах: у Барбары снова были месячные, а мы неистово ебались.Испачкали всю кровать, как суицидальные психотики. Потом стеснялись, но пачкать всё равно продолжали. Кровь, сперма, слюна, курчавые лобковые волоски...

Фердинандо и его жена Тина через три дня возненавидели нас, как гнойных больных. Дело в том, что мы полюбили сношаться в море. Каждое утро Фердинандо с Тиной возили нас на пляж, и мы тут же погружались в тёплое море и трахались там, как морские свинки. Ебаться в море — это так же здорово, как ебаться в космосе. Трение при ебле в воде усиливается, но в то же время делается не совсем телесным, а как бы механическим. Словно спариваются локомотивы или гирлянды космических станций. Все касания — чуть-чуть скрипучие и маслянистые, немного отдалённые, в них нет пошлого сладострастия и человеческой похоти. Однако для Фердинандо и Тины, наблюдавших нас с берега, мы, по всей вероятности, были грязнейшими развратниками. Ну и чёрт с ними! Нам-то ведь было очень хорошо, очень-очень даже!

Однажды мы трахались таким вот образом в зеленоватой воде — и вдруг к нам подплыл катер! А мы уже были накануне обоюдоострого оргазма! Видимо, кто-то на пляже донёс на нас местной администрации, и береговая охрана послала к нам своего агента. Этот тип стал орать на нас на местном диалекте — сука кудрявая, пусть пересохнет его глотка! Мы оба кончили прямо у него на глазах. Разве это была не настоящая трансгрессия? Скажите-ка на милость?

В принципе, люди на Земле совсем обалдели от бесперспективного однообразия. В Конго и Бангладеш обалдели от плохой, тяжёлой жизни. В Калифорнии обалдели и отупели от жизни сытой. У них там у всех бессмысленные голубые глаза. На пять лет нужно всё поменять местами: поселить нищих батраков из Конго и Сомали в Калифорнию, и наоборот. Францию отдать несчастным таджикам и бангладешцам. Австрию — беднякам из Уганды и Перу. И так далее. А всех европейцев переселить в Африку и Монголию. Это не сталинизм, это нужно сделать для обмена опытом. Всего на пять лет, а потом поглядеть, что будет. Мы думаем, будет польза, козлиное слово.

В Монтескальозо мы наблюдали семейную жизнь Тины и Фердинандо. Ёбано в рот! Эти двое живут, как крысы! Живут вместе уже восемь лет. И за это время Тина, видимо, совершенно скурвилась! Она устраивает Феднинадо скандалы по любому поводу, вообще без повода. Из-за всякой хуйни! Как это пошло! А этот слабак Фердинандо глотает всю эту заёбину да ещё чистит своей сволочной жене пупок на пляже! Мы не понимаем, на хуя это надо. Лучше разойтись, блядь, лучше разойтись! Зачем мучить друг друга, вы это понимаете, а? Разведитесь!

А может, они всё-таки любят друг друга? Враньё, брехня всё это! Это про такую любовь в классической литературе написано? У Достоевского? У Чехова? У Скотта Фицджеральда? А Мик Джаггер просто платит миллион долларов и разводится! Вот так поступают «Роллинг Сто-унз»! « «Rolling stones»! Вот так! Миллион долларов — адвокатам, миллион — бывшей жене, и бай-бай!

Монтескальозо — крошечная итальянская модель мира. Патриархальные старые пердуны, ебливые парочки, мелкий бизнес. Все хотят во-время жрать, вовремя срать и во-время класть деньги в банк. Всё, приехали. Имя Макса Штирнера или Махно здесь никому ничего не скажет.

Как же с этим бороться? Залупастыми шутками? Бомбами? Просветительскими методами? Тотальной войной? Любовью и терпением? Мы снова трахались у всех на виду в мелкой воде у берега. Люди смотрели на нас, высунув языки, скособочившись.

Мы трахались, глядя друг другу в глаза, жестоко облизывая друг друга, хихикая. Член Александра медленно и упорно исследовал шероховатые стены барбариного влагалища. Ноги Барбары крепко стискивали александрову задницу. Вода вокруг медленно колыхалась: раз-два, жопа-голова...

Вдруг мы заметили, что к нам подошёл волосатый, седоватый тип лет пятидесяти. В чёрных солнцезащитных очках. Разговор происходил по английски.

— Что вы тут делаете?

— Ебёмся.

— Но здесь ведь дети. Не видите?

— А это пропаганда. Мы пропагандируем еблю. Специально для детей.

— То есть?

— Вы не понимаете? Еблю.

— А если я вызову полицию?

— Пожалуйста, не делайте этого.

Он отвалил куда-то. Видимо, уплыл остывать. Разгорячился чересчур, козёл.

Всё-таки Барбара, конечно, самая красивая девушка в Западном полушарии. Александр недавно опять выдавливал прыщики у неё за ушами, а потом рассматривал их: как хороши! В ней вообще нет ни одного изъяна. Влагалище у неё вечно влажное, а ладони и лоб всегда сухие. Когда я говорю про неё «пизда», это всегда ласково. А когда я говрю «пизда» про президента Ширака, это не ласково.

Александр тоже всё-таки сладкий кончик. Приятно сидеть на нём и смотреть, как искажается от страсти его морда! Перед оргазмом он начинает вопить и дёргаться, как щенок от щекотки. Иногда него совсем болезненные гримасы. Его сперма вытекает из меня всю ночь.

Как здорово было купаться в Монтескальозо! Однако через неделю Фердинандо и Тина выгнали нас из своего дома. А ещё говорят, что художники добрые люди! Ссучились они, вот что... И всегда плясали под дудку власти, безусловно... Слабаки, ничтожества!.. Бля...

 

НЕАПОЛИТАНСКИЙ БЗДЁЖ

Мы сели на поезд и поехали в Неаполь. Ничего роскошнее Неаполя мы в жизни не видели. Это лучше Лиссабона после землетрясения, лучше Нью-Йорка после Годзиллы! Бродяги встретили нас в 6 утра на вокзале. Они кричали Барбаре: «Mama mia! Bella! Bella!», и показывали грязные гениталии. Жопоглазый старик с клубникообразным носом продал нам две чашки бархатистого кофе в баре. Мы вошли в пустой каменный город, как ослики, перегруженные ночными совокуплениями. В Неаполе мы не знали ни отрока, ни бабульки — абсолютно ни пизды.