Ц-5
Шрифт:
— А! — отмахнулась Настя. — Ничего ты не смыслишь в жизни! Лучше — это когда ты все сам, а не по указке.
— Чучелко… — вздохнулось мне. — Совсем не ценишь беззаботность…
— Говоришь, как дед на пенсии! — смешливо фыркнула сестренка. — Дедушка Миша!
— Пошли, бабушка Настя…
— Да рано еще!
— Лучше обождать, чем опоздать, — молвил наставительно.
— Ладно, уговорил… — сделала одолжение сестричка. И вдруг испуганно заверещала: — Ой, паук, паук! Да вон, на рукаве!
Сперва
— Первое апреля — никому не веря! — радостно прозвенела Настя, и показала розовый язычок.
Тот же день, чуть позже
Первомайск, улица Чкалова
Я так давно не был в школе, что она показалась мне чуточку внове. Гипсовая «Девочка с лейкой», которую упорно красили серебрином, а не белили мелом, как «Горнистов» в пионерлагерях… Каштановая аллея вдоль ограды… «Дырчатое» крыльцо из силикатного кирпича…
Всё такое знакомое, свое, родное. Здесь я почти что исполнил давнюю мечту — доучился со своим классом. Совсем немного осталось. Двадцать пятого мая забренчит медный колокольчик с непременным бантом — в последний раз…
Девчонки на линейке будут хлюпать, впервые осознавая, что вот оно — окончание книги «Юность», а продолжение с названием «Взрослая жизнь» еще не написано. И «классная» Циля Наумовна всплакнет, и сентиментальная «Кукуруза Бармалеевна» смахнет слезу, а «Полосатыч» выступит с напутственным словом…
Потянув на себя тяжелую дверь «источника знаний», я вовремя увернулся, пропуская мимо летящего малолетку. За ним с воинственным кличем гналась такая же расхристанная мелочь.
— Ось скаженные! — ругнулась на них уборщица, прижимаясь к стенке.
Отворачиваясь, чтобы скрыть улыбку, я поднялся на третий этаж. Здесь, во владениях старших классов, галдели еще громче, чем внизу у мальков. Гаврики орали ломким баском, то и дело срываясь на бег, а гаврицы оживленно шептались да хихикали, свысока поглядывая на ровесников.
— Миша! Миша!
Меня догоняли близняшки, и я в который раз благословил моду на мини.
— Иже херувимы! — мои губы растянулись будто сами по себе.
— Аз есмь! — гордо подтвердила Светлана, хватая меня под руку. Под левую.
Маша притиснула меня справа.
— Мы все знаем! — пропела она. — Мы все знаем!
— Пал Степаныч сказал по секрету, что ты ездил в ГДР! — сообщила Света утвержденную «легенду». — По обмену опытом!
— Видел бы ты «Полосатыча»! — хихикнула Маша. — Он был похож на попа, которому позвонил архангел Гавриил!
— Почти в рифму, — заценила сестра. — Лучше так: «Которому звонил архангел Гавриил!»
— Девчонки, я по вам соскучился! —
— Правда, правда? — заглянула мне в лицо Маша.
— Правда, правда!
— А уж Ритка… — многозначительно затянула Света. — Прям, извелась вся!
Я ответил улыбкой, подумав, что не прочь лишний годик проучиться в такой милой компании. Будущее тревожило и даже немного пугало, как все неизвестное. Знаю всё про польский или иранский кризис, а что станется в жизни со мною, понятия не имею!
Мимо, энергично и пружинисто ступая, прошагала молодая женщина в строгой юбке и белоснежной рубашке с алым пионерским галстуком. Большие очки в тонкой оправе ей шли, добавляя загадочности приятному лицу.
— Здравствуйте, Галина Сергеевна! — прощебетали двойняшки.
— Здравствуйте, девочки!
Женщина мазнула по мне взглядом, нарочно сокращая зрительный контакт, а я гадал в это время, из какого управления эта оперативница — из 7-го или из 9-го.
— Наша новая пионервожатая, — проинформировала меня Света.
— Старшая, старшая!
— Девчонки, — я платонически обнял обеих за талии, — входим по одному… э-э… по одной. А то дождемся сцен ревности!
— А ты чего больше боишься: что Юрка разозлится? — с ехидцей спросила Светлана. — Или что Ритка надуется?
Я затруднился с ответом, близняшки рассмеялись — и втащили меня в класс.
— Привели, привели! — мажорно вылетело из Маши.
— Гарин! — петушком завопил Изя, соблюдая давнюю традицию. — Ты опять без гиперболоида?
— Оптическая ось погнулась! — поплыл я в улыбке.
Одноклассники нахлынули волной — любопытствующей, радующейся, по-приятельски тискающей или хлопающей по спине, — а я смотрел на единственную девушку, что осталась сидеть за партой.
Рита молча улыбалась мне, не меняя напряженной, алертной позы, готовая вскочить, броситься навстречу… Но не в классе же. Этот замерший порыв отразился в блеске черных девичьих глаз и в нежном румянце, тронувшем гладкие щеки Сулимы.
Звонок на урок едва пробился сквозь гомон, и я плюхнулся на стул рядом с Ритой.
— Привет!
По-моему, мне удалось вместить в одно слово всё, что я чувствовал к этой девушке. Или мне почудилось? Нет, нет — ресницы напротив затрепетали, раздувая черный огонь, и девушка легонько, на секундочку прижалась ко мне. Взглянула смущенно — и зарделась.
— У меня уши красные, наверное? — тихонько спросил я.
— Угу! — смешливо отозвалась Рита, поднимая холмики щек. — Но мои все равно ярче!
Близняшки, возившиеся на передней парте, разом обернулись.
— Житие мое… — пробормотала Светлана с беспечальным вздохом. — Вы такие красивые…