Ц 6
Шрифт:
И вдруг меня пробрал холодок. Не зябкое дуновенье из неплотно прикрытого окошка, а ледяное касание опасности.
От самого универа за мной неотступно следовал белый, заляпанный грязью «Жигуль». Похоже, не отмытый с поры осенней слякоти. Юркая машинка держалась позади, не приближаясь и не отставая, а за ее ветровым стеклом маячили два лба, почти смыкаясь борцовскими плечами.
Сперва я грешил на 7-е управление, но это явно не их стиль. Так грубо «семерка» не работает. «Ижа» передавали бы по эстафете, четко и профессионально — ни
«Ла-адно…»
За мостом я чуток добавил газку. «Жигули» начали отставать, но вот колеса завертелись быстрее — и дистанция между нами восстановилась. Меня посетило сомнение: возможно, это просто обострение паранойи? Проверим…
Выехав на Комсомольский проспект, я резко свернул в переулок, набирая недозволенную скорость. Поворот влево… Вправо… Прямо… Под арку во двор… Разворот. Выждав несколько минут, тронулся, юркнув на соседнюю улицу. Никого.
И что это было?
Покусав губу, я прижался к обочине, и вышел рядом с телефонной будкой. Почему от вопросов у одного меня голова болеть должна?..
Прикрыв за собой стеклянную дверь, я оглянулся, будя старую привычку, и бросил в щелку две копейки. Номер, по которому я звонил, продиктовал сам Андропов. «Малейший непорядок, — строго инструктировал он. — звони!»
Звоню…
— Алло? — откликнулась трубка высоким девичьи голосом.
— Михаил Гарин говорит, — вытолкнул я, чувствуя себя по-дурацки. Что люди подумают?..
— Слушаю вас! — провод донес напряжение телефонной барышни. — Что-то случилось?
— Даже не знаю, — вырвалось у меня, пополам со стыдливым смешком. — В общем… За мной ехала машина… Белые «Жигули», первая модель. Во Фрунзенском районе я попытался от нее оторваться. Вышло не сразу, и… Вот, звоню вам.
— Секундочку!
Я завис, вслушиваясь в шумы на линии и в глухие отголоски. Шаги… Тугой толчок в ухо…
— Миша? — девичий голос звучал взволнованно. — Ребята из «семерки» заметили белый «Жигуль»! Преследовали его до Фрунзенской набережной — и обнаружили брошенным. Опергруппа работает. Миша! — зачастила трубка. — Постарайтесь выехать на Ленинградку ровно через час! Ладно? Ребята проследят за вами до самого дома. А завтра не пользуйтесь машиной вообще! Она слишком заметна, понимаете?
— Понял, — выдал я подсевшим голосом. — Сяду на электричку.
— Спасибо, Миша, до свидания! Все будет хорошо!
Я аккуратно повесил трубку и открыл скрипнувшую, заледенелую дверь.
«Начинается… — ежились мысли. — Знать бы, что!»
Глава 5
Глава 5.
Суббота, 22 января. День
Зеленоград, аллея Лесные Пруды
Скорое пришествие каникул малость размагнитило дисциплину. Из универа я умотал еще до обеда — пообещал Быкову, что зайду к нему во вторник, прямо домой. Надо человеку «Коминтерн» установить. Ну, и ликбезом займусь… Прочту лекцию завкафедрой!
Дверь я открыл своим ключом — на звонок никто не среагировал. Меня даже кольнуло беспокойство. Не разуваясь, я вышел в зал — и тревоги заколыхались не на шутку. Всё вверх дном, будто после обыска…
Платья, рубашки, кофточки раскиданы по всей комнате — на диване, на стульях, на столе. С телевизора бессильно свисало мамино вечернее платье, а торшер украсился папиными галстуками. Лишь на кресле аккуратно сложены Настины вещи.
Волненья схлынули, стоило лязгнуть дверному замку. Напевая что-то из репертуара Эдиты Пьехи, мама толкнула белые створки в мелкую расстекловку.
— Мишенька! — воскликнула она, по-девчоночьи швыряя сумочку на диван. — Мы уезжаем! В Чехословакию!
Обхватив меня, мама затанцевала, а я обалдело топтался в такт, вконец растеряв понимание.
— По путевке, что ли?
— Не-ет! — звонко пропела родительница, кружа меня. — Нет, нет, не-ет… Папу направляют в Прагу! — выпалила она ликующе. — Тамошний завод «Тесла» вливается в какое-то наше… это… производственное объединение! Ой, не помню названия… Что-то с микроэлектроникой. И папа там будет работать! До самого лета! И мы с ним — я и Настя!
— А-а… — стало доходить до меня. — А я-то думаю, чего они весь вечер шушукались! А они вон чего…
— Ну, да! — радостно и молодо засмеялась мама. — Это ж такая морока — паспорта, ОВИР, собеседования… А сегодня утром звонок — документы готовы! — прервав очередное па, она виновато глянула на меня. — Только на нас троих, Мишенька… Сказали: ты пока невыездной…
— Подумаешь! — смешливо фыркнул я, притиснув партнершу. — Нужны мне ваши чехи!
Мамуля ласково чмокнула меня в уголок рта, и запела:
— Пакуемся, пакуемся! Где мой большущий чемода-ан?
— Возьми лучше сумку на колесиках!
— Точно!
Щелкнула незапертая дверь, впуская вихрь по имени Настя.
— Привет, привет! — завопила она, кидаясь мне на шею. — Мы уезжаем! И-и-и…
Я завертел ее, и сестренка поджала ноги, пища от радости.
— А папа где? — крикнула мама из спальни.
— Идет!
Отец вошел, не выпуская из глаз легкую ошалелость.
— Лидочка, подписали всё… — растерянно сообщил он выбежавшей маме. — Билеты вот… Вылет через четыре часа…
— Ой-ёё, ёжечки ёё! — взволновалась «Лидочка». — А мы успеем?
— Успеете! — выдал я бодрую гарантию. — Времени — вагон и маленькая тележка. Собирайтесь! Кушайте! А я пока машинку выведу…
Спускаясь по лестнице, благословлял Андропова. Оперативненько они мою семеечку сплавили! Родня — всегда слабое звено. Сам я как-нибудь выкручусь, а если похитят маму или Настю? Дескать, меняем на послезнание, дорогой наш объект «Ностромо»! А будешь капризничать и упираться, отправим по почте ушко сестрички. Тебе какое прислать, левое или правое?