Ц 6
Шрифт:
— Вот оно как… — глухо проговорил Устинов, и яростно рубанул рукой. — Гадов надо остановить! Если не сдадутся, уничтожить! Без пощады и жалости! Откуда вы, бойцы?
— 2-я гвардейская Таманская мотострелковая дивизия, товарищ маршал Советского Союза! — отбарабанил лейтенант в «бронике», вытягиваясь и даже, по-моему, привставая на цыпочки.
— Временно переходите под мое командование, — лязгающим голосом сказал маршал, обводя взглядом строй, — как старшего по званию. Какой объект вам приказали занять?
— Т-телецентр, — побледнел лейтенант, — Останкинский…
—
Он оглянулся, подыскивая средство передвижения, и тут же подкатила тюнингованная «Волга».
— Садись, Федорыч! — ухмыльнулся в окно Ромуальдыч. — Подброшу!
Министр проворно уселся на переднее сиденье, а я юркнул на заднее, ставя автомат на предохранитель. Вайткус подмигнул мне в зеркальце, ну, и я натянул улыбку в ответ, хотя в душе мутило. Послушать Устинова, так все ясно, как дважды два, а вот у меня ответ не сходился…
— Гони! — резко обронил Дмитрий Федорович, и «Волжанка», чуть дрифтуя на снежных наметах, набрала скорость.
Тот же день, позже
Москва, Кремль
Брежнев нервно мерил шагами кабинет. Подойдет к столу, щелкнет по «рогатым» часам со штурвальчиком, нахмурит лоб — и возвращается к окну. Людно стало в Кремле.
Рядом с передвижкой телевизионщиков, распустившей кабели, зеленела парочка восьмиколесных бэтээров. Курсанты в полном боевом… Десантники в расстегнутых полушубках, чтобы все видели тельняшки… А генералов-то, а генералов…
Верховный главнокомандующий усмехнулся. Во-во, пускай порастрясут штабной жирок, им полезно…
— Леонид Ильич… — прошелестел голос Дебилова.
— Да, Коля? — живо обернулся Брежнев.
— Там товарищ Андропов… — с запинкой доложил главный помощник. — Они задержали Кунаева, вели допрос во внутренней тюрьме, но Динмухамед Ахмедович всё требовал личной встречи… С вами…
— Димаш здесь? — оживился генсек.
— Да.
— Пусть войдет!
Дверь прикрылась ровно на секундочку, чтобы раствориться, впуская Кунаева в наручниках, взмыленного Андропова и абсолютно невозмутимого офицера охраны.
— Рад тебя видеть, Юра, — отрывисто сказал Брежнев, пуская беглую улыбку, — но с товарищем Кунаевым я поговорю один на один.
Первый секретарь компартии Казахстана с усталым удивлением воззрился на генсека. Товарищ?..
— Леонид Ильич… — слабо воспротивился председатель КГБ.
— Один на один, Юра, — надавил генеральный. — И снимите с товарища Кунаева наручники.
Охранник глянул на Андропова, тот обреченно кивнул, и тонкие оковы негодующе клацнули. Динмухамед Ахмедович проводил глазами чекистов, хмуро растирая запястья, а, стоило двери закрыться, обессиленно рухнул на скрипнувший стул.
В мятом костюме и не свежей рубашке, с легкой щетиной на обрюзгшем лице, он выглядел опустившимся интеллигентом, из тех, кто за полстакана крепкого или крепленого читает по памяти пушкинские стихи.
— Леонид, — Кунаев исподлобья мазнул взглядом по визави, и выговорил сдавленным голосом: — Почему Политбюро не знает о госте из будущего?
— Политбюро знает, Димаш, — усмехнулся Брежнев. — Не в курсе только Гришин, Кириленко и ты. Ну, Гришина мы выведем на ближайшем Пленуме, а вот Андрею и так многое известно. В свое время Черненко подслушивал, что говорилось в этом кабинете, и делился с ним секретами…
— Но зачем?! — грянул Димаш, ударив по столешнице кулаками. — Зачем лишать республики всего — и загонять обратно, в «тюрьму народов»? Какой смысл?!
— Вечно Кириленко напортачит, — хозяин кабинета хладнокровно плеснул из графина в стакан, и отхлебнул. — Ничего ему поручить нельзя… Вот что, Димаш… — он присел напротив Кунаева, и вынул красную папку. — Для зачина, как Юра любит выражаться, ознакомься вот с этими распечатками. «Гость из будущего», как ты говоришь, посылал лично мне письмо… Впрочем, без подробностей. Читай.
Недоверчиво посматривая на Брежнева, помятый казах развязал тесемки папки, и вынул стопку листов, подшитых и проштемпелеванных грозными печатями.
Генеральный секретарь с бесовской улыбочкой следил за менявшимся выражением лица Первого секретаря Казахстана.
— Целиноград — в Астану? — заохал потрясенный Кунаев. — Да что же это такое… Латиница… Погромы…
— Ты читай, читай…
Перелистнув последнюю страницу, Динмухамед Ахмедович осторожно, опасливо даже, отложил красную папку.
— Понял? — коротко молвил Брежнев.
Кунаев кивнул, бессмысленно водя ладонями по столешнице.
— А ведь я знал Назарбаева… — вытолкнул он глуховато. — Он сейчас секретарь парткома Карагандинского металлургического комбината… О-ох… И я же еще послал людей захватить «гостя»… Этого… как его… Ностромо.
— Мишей его зовут, — хмыкнул генсек. — А людям твоим очень не повезло! Миша — парень жесткий.
— Господи, что же мне теперь делать? — тоскливо заныл Первый секретарь.
— Прежде всего, — вкрадчиво сказал Генеральный, — не стонать — и принять извинения. Кириленко использовал тебя втемную по моему прямому указанию. Да и весь этот дурацкий переворот — моя затея. Не веришь? Сам же читал, как Ельцин путч организовал в девяносто первом! А я действовал по той же методе. Кириленко пригнал кучу автобусов с маргиналами и уголовным элементом — для массовки. Вывел на улицы всяких диссидентов с правозащитниками — пусть кричат, митингуют, безобразничают… Вот, полюбуйся!
Он включил телевизор с коробочки пульта. «Рекорд-Нео» живо осветился, взрываясь яркими цветами. Картинка прыгала, выхватывая то орущие лица, то мотавшиеся плакаты — «Долой КПСС!», «Слава Україні!», «Свободу Прибалтике!», «Bye-bye, UR!»
Копотно-черный дым от горящих шин уходил в небо жирными шлейфами.
— Военные и милиция разгонят толпу, — спокойно продолжил Брежнев, — и вот тогда придет мое время. Мы устроим грандиозную чистку! — жарко выдохнул он, руками опираясь о стол. — Отправим в лагеря и владык областного масштаба, и проворовавшихся директоров, и хитромудрых нацменов — всю ту «контру», что десять лет спустя станет жечь партбилеты, грабить всеобщее достояние, науськивать «титульных» на русских! Превентивный удар, понимаешь?