Ц 6
Шрифт:
— Думаешь? — дрогнул голос Ефимовой.
— Знаю!
— Ой, Мишенька, спасибо!
Альбинка обняла меня за шею, прижалась губами — и отшагнула.
А мелодия, что рвалась из кассетника, заволновалась, рассыпая удары. Вступили скрипки, пролился чарующий голос:
Если я один, если ты одна,
Если нам любовь на двоих дана…
Рита гибко подвернулась под мою руку, и глянула, будто винясь. Я ласково привлек ее к себе, и девушка крепко обняла меня, тиская
Может, скажем: «Мы», чтоб в руке рука?
Чтобы даль для нас стала вмиг близка?..
[1] В РИ конкурс песни «Евровидение» должен был состояться 2 апреля, но забастовка сотрудников Би-би-си сорвала его. Пришлось переносить на 7 мая. Автор полагает, что в описываемой реальности техперсонал не бастовал.
Глава 12
Глава 12.
Воскресенье, 8 мая. Утро
Западная Сахара, Рио-де-Оро
«Стерегущий» долго шел курсом на юг вдоль пустынного берега, а оказалось, что по левому борту виднелся узкий полуостров Рио-де-Оро. Он, как мол, прикрывает обширную бухту Дахла.
Сдвинув бескозырку, матрос Гирин почесал за ухом. В общем-то, бухта на карте точно также окрещена, Рио-де-Оро. Вот штурмана и решили, чтобы не путаться, отделить сушу от воды. Слушали. Постановили: называть залив по здешнему обычаю — Дахла…
— Вань! — донесся гулкий голос Баныкина. — Айда на палубу!
— Иду! — заторопился Гирин.
Наверху было не так душно, как в кубрике. Правда, ветер, что играл ленточками с якорями и задирал матросский воротник, долетал из знойной, иссушенной пустыни, зато вдоль берегов струилось холодное Канарское течение, облегчая жизнь.
Невозможно лазурная Атлантика оставалась за кормой — БПК плавно обходил мыс Дернфорд с краю полуострова, разваливая форштевнем тихие воды Дахлы.
— Лепота! — ощерился старшина Пахомов, уперев руки в боки. — Ты погля-янь…
Иван живо обернулся. На фоне обливных океанских валов смещался гигантский ТАВКР «Минск». Голубовато-серый авианосец не ведал качки, всею своею массой выглаживая волны, как исполинский утюг. Матрос усмехнулся. Бывало, он завидовал парням, что служат на «Минске». А если подумать? Ведь это «Стерегущий» — корабль охранения для «плавучего аэродрома»! Ну, и крейсер «Грозный» впридачу. Во-он его силуэт, далеко-далеко, почти теряется в слепящих бликах…
— Гирин!
— Я! — матрос четко развернулся на зов капитан-лейтенанта.
«Фрол», как всегда, сосредоточен и строг.
— Поможешь капитану третьего ранга, — велел каплей, кивая на вышедшего Якушева. Белая форма замполиту шла.
— Есть!
— Смотрите! — закричал Баныкин. — Нас встречают!
Навстречу «Стерегущему» шла, кивая острыми носами, целая армада рыбацких лодок. А вдали, прорастая домами, крепостями и мечетями поперек Рио-де-Оро, оконтуривался Вилья-Сиснерос.
Гирин ухмыльнулся. А местные называют городишко — Дахла!
Бедные штурмана…
— Готов? — приблизился замполит.
— Так точно, товарищ капитан третьего ранга!
— Экий ты строевой, — улыбнулся каптри, кладя руки на леера. — Нравится? — кивнул он на оба берега, близкий и дальний.
— Очень! — честно выдохнул Иван.
— Вот ведь странность, — покачал замполит головой. — Точно такие же места где-нибудь в Заполярье назовут суровыми, а к пустыне это прилагательное как будто и не относится.
— Тепло же… — высказался Гирин.
— Еще как! — рассмеялся Якушев. — На севере без этого тепла околеешь, а здесь сдохнешь без воды. Там, — кивнул он в сторону Африки, — на многие сотни километров тянутся бесплодные пески и растрескавшиеся скалы, но берберы научились жить даже в этом пекле… Да, вот еще что, — спохватился он, мигом переходя с доверительного на деловой тон. — Будь, пожалуйста, начеку. Идет война. Месяца не прошло, как сахарцы турнули отсюда мавританцев, а теперь марокканцы лезут…
Издав гудок, «Стерегущий» медленно и плавно, с изяществом кита, прижался к пирсу. Толпа смуглых людей на причале закричала радостным хором, словно соскучившись. В их руках трепетали черно-бело-зеленые флажки САДР и красные — СССР.
— Пошли сдаваться! — хохотнул замполит.
До самого вечера Вилья-Сиснерос шумел и полоскал стягами. Даже заунывные кличи муэдзинов, сзывавших к намазу, не слишком проредили толпу гуляющих. Народ веселился, празднуя близкую, вполне ощутимую свободу и желанный, выстраданный мир.
Ни одному матросу советской эскадры, не говоря уже об офицерах, не удалось в одиночестве побродить вдоль набережной — каждого обязательно обступали галдящие сахарцы.
Стемнело разом, как и полагается в тропиках. Дрожащий в мареве шар солнца окунулся за горизонт, распуская багровые, желтые да лиловые сполохи — и отбой.
На борт БПК Гирин поднялся уже в потемках. «Грозный» глыбился рядом со «Стерегущим», поодаль сиял танкер «Днестр» — подсвеченные мачты, лебедки, надстройки выделялись в ночи ясно и четко. Серый силуэт БДК-182 терялся в тени «днестровской» иллюминации, а «Минск» и вовсе почивал на рейде, своей громадой застя слабые огни с африканского берега, где пластался пыльный поселочек Аргуб.
Сирена боевой тревоги взвыла, пробирая до дрожи. Гирин бросился к боевому посту — и столкнулся со старшиной.
— Тихо, тихо! — угомонил его Пахомов. — Это не нам. Летуны работают!
Иван нехотя расслабился. Со свистящим рокотом в небо поднялся «Ка-25Ц» — в луче прожектора округлился здоровенный обтекатель РЛС «Успех» под кабиной вертолета.
— Нет, нет! — донесся из темноты голос Якушева. — Какой Аргуб? Аусерт! Это за двести километров отсюда, к юго-востоку! Арабы перебросили туда бронетехнику!