Ц-7
Шрифт:
А тут и Рита явила себя, распаренную, облепленную рубашкой…
– Я быстро! – крикнула Наташа из ванной.
– Мы тоже! – ответил я, подхватывая мою ненаглядную на руки.
– Ты бессовестный… – Рита обняла меня за шею.
– Ага! – согласился я, перешагивая порог спальни.
– Ты непристоен…
– Еще как! – бережно уложив девушку, я содрал с себя «ночнушку». Рита вывернулась из рубашки сама.
– Ты хороший…
– От хорошей слышу…
Тот же день, позже
Москва,
Рита всю дорогу была очень ласкова, даже на прощанье не ехидничала – чмокнула в губы, да и зашагала к своему МФИ. Полюбовавшись напоследок дефиле, я развернул машину и плавно набрал скорость.
– Завидую… – меланхолично выговорила Ивернева, вздыхая на заднем сиденье.
Я глянул в зеркальце и поймал синий взгляд. Первым желанием моим было ответить в шутливом тоне, обронить что-нибудь вроде «Завидовать дурно!», но надо же и меру знать.
– Наташ, поверь мне, – сказал серьезно, – всё не так легко и просто. Мы с Риткой долго не могли быть вместе. Всякое бывало – и ошибки, и обиды, и горести. А у тебя есть всё для счастья, даже больше, чем у других! Ты молода, здорова, умна, талантлива – и очень красива!
– Рита красивее… – слабо парировала Наташа.
– Вас нельзя сравнивать, вы разные. Но обе – просто прелесть! М-м… Не знаю, что тебе там нашептала Ритка, но я не читаю мысли без спросу…
– Я разрешаю… – девушка опустила ресницы, вспыхивая нервным румянцем.
Поглядывая на дорогу, я покачал головой.
– Пусть твои мысли останутся тайной, – выговорил мягко и с чувством. – Наташ… Пару слов тет-а-тет. М-м?
– Угу…
– Я никогда не смеюсь над девушками. А если порой сбиваюсь на шутейный тон, то лишь для того, чтобы не выдать своего истинного отношения…
Наташа приподняла опущенную голову.
– Я… нравлюсь тебе?!
– Ну, вот! – я удовлетворенно хмыкнул. – Говорил же, что умница! Да, Наташенька, ты мне очень нравишься. Просто… как бы это выразиться поэтичней… или техничней… М-м… В душе вовремя срабатывает предохранитель – мое чувство к жене. Я ни за что не обижу Риту, не предам снова…
– Снова? – пробормотала девушка.
– По-разному бывало… – кривая усмешка перетянула лицо.
Наташа глубоко вздохнула, светлея.
– Спасибо тебе, – вытолкнула она. – Обреченность ушла, надежда вернулась… Легко так!
– Слу-ушай… – я задумался. – А когда у тебя отпуск кончается?
– Скоро, – погрустнела девушка. – На следующей неделе.
– Слу-ушай… А что тебе делать в Новосибирске? Оставайся! Пойдешь ко мне в секретарши? – перехватив в зеркальце синюю растерянность, сквозь которую всплывала боль, я торопливо добавил: – Да серьезно!
– Правда? – пролепетала Ивернева.
– Чистая! Беспримесная!
– Но я же ничего не умею!
– А чего там уметь? – фыркнул я. – Пленяй да очаровывай… Шучу. Да ты хотя бы рассортируй ту кучу проектов! Видела же? А я еще и почту свою на тебя переведу, и телефон… Завалю тебя работой!
Наташка вскочила,
– Я согласна! – зазвенело на весь салон.
Тот же день, позже
Москва, Старая площадь
В ворохе челобитных от Выбегалл разного пошиба отыскались и подлинные сокровища мысли, вроде технологии изготовления красных, синих и зеленых светодиодов на основе гетероструктур. Наташа, очень гордая своей находкой, положила мне на стол тощую папочку с криво отпечатанными листками, но старательно, от руки вписанными символами. Не знаю уж, далеко ли продвинулся Алферов в своих изысканиях, но вот эта разработка дьявольски талантливых мэ-нэ-эсов из МФТИ меня просто восхитила – они легко, даже изящно срезали путь к созданию плоских светодиодных экранов!
Естественно, я сразу связался с ребятами, забурлил энергией, и впервые прикинул расходы на исследования, на внедрение, на раскрутку и «пробивание потолков». Бюджет у ЦШ НТТМ был довольно солиден, но мне еще ни разу не приходилось «скрести по сусекам».
– Бухгалтер, милый мой бухгалтер… – забубнил я примитивный попсовый мотивчик. Пение звучало уныло и безрадостно.
И тут дверь открылась и на пороге замерла Наташа, исходя радостным сиянием, то ли ангелическим, то ли демоническим, это уж кому как.
– Товарищ Гарин! – разнеслось лирическое сопрано. – Вас ждет товарищ Андропов! Он внизу, в машине!
– Поработать не дают… – заворчал я, откладывая папку.
– Ну, он же, наверное, по важному делу, – вступилась моя секретарша за Ю Вэ, – а не просто так…
– Надеюсь, – улыбнулся я. Невозможно было сердиться и недовольничать в поле зрения Наташиных глаз – вы или умилялись, или ваши чувства заметно отклонялись от платонических. Влезая в куртку, обронил с нарочитой суровостью: – Держи оборону!
– Есть! – вытянулась Ивернева.
– Вольно!
В коридоре я пересекся с Сосной. Юрка с размаху шлепнул по подставленной ладони, и задержал мою руку в цепких пальцах.
– А ты в курсах, – приглушил он голос, – что за тобой присматривают ребятки из «девятки»?
– В курсах! – фыркнул я. – Они бы меня подбешивали, но ведь фиг заметишь.
Хохотнув, курсант Сосницкий пружинисто зашагал к лифтам – первую камеру наблюдения повесят там. Причем, не какую-нибудь, а на матричной ФЗПС [3] , и серийную – сгодились мои прогрессорские потуги головастым технарям из ОКБ «Импульс» и НИИ «Пульсар».
3
ФЗПС – фоточувствительный прибор с зарядовой связью. В СССР первый лабораторный образец матричной видеокамеры появился в 1977 году, а промышленные образцы – в 1980-м.