Ц-7
Шрифт:
Москва, проспект Калинина
Предчувствие вечера… Солнце скатилось за крыши, и свет из окна угас, мешаясь с сумраком. Я напрягал глаза, отыскивая буквы на клаве, пока Наташа не догадалась включить неонки под потолком. Трубки защелкали, замигали – и с тихим, не слишком докучающим зудом пролили холодное сияние.
– Спасибо! А то не заметил, как стемнело.
– Не за что! – девушка изящно вернулась за монитор.
Все-таки, какая у нее обворожительная улыбка! Легким движением губ Наташа могла
Каюсь, я поначалу принял этот настрой на смущение банальным притворством, изобретательным девичьим кокетством, но нет, всё было по правде. И мои симпатии к сибирячке окрепли.
Было немного забавно наблюдать за собой, за невольными движениями мужского естества. Мне нравилось смотреть на Иверневу – поглядывать исподтишка или любоваться в открытую. Напрямую я не спрашивал, но, скорее всего, у девушки в роду числился кто-то из аборигенов, одаривший ее легчайшей раскосостью, умножавшей очарование.
Прекрасные черты Иверневой, с их великолепными излишествами, складывались в совершенство на контрасте. Не по росту большая грудь, слишком крутой изгиб бедер обретали гармонию, сочетаясь немыслимо тонкой талией. Наташа походила на мультяшных красоток с пышными формами, избыточными на бидструповский манер, только была настоящей, живой.
Я даже немного гордился своей волей – вот, мол, не поддаюсь чарам! Да только отгадка была не в мою пользу – девушка даже не пыталась меня соблазнить. Более того, она тщательно избегала неловких моментов и пикантных ситуаций. Я чувствовал, что нравлюсь ей, вот только Наташа старательно держалась на безопасной «пионерской» дистанции…
…Перечитав, я кликнул «мышей», отсылая письмо в Свердловск. Заверещал принтер. Наташа гибко поднялась, шагнула, наклонилась… Ну, вот что ты будешь делать!
И тут, в момент задумчивого созерцания стройных ножек, мой нос ощутил нездешние, знойные нотки «Опиума».
Ухмыльнувшись, я развалился в кресле:
– Можешь не подкрадываться – учуял твои духи!
Наташа обернулась, не разгибаясь, и быстренько выпрямилась, увидав на пороге Риту.
– И вовсе я не подкрадывалась, а вела наблюдения! За твоим моральным обликом, – независимо вздернув носик, женушка прошагала в кабинет. – Привет!
– Привет! – эхом отозвалась Наташа, и замерла, не зная, как себя вести.
– Знакомьтесь, – повел я рукой. – Наташа, моя стажерка. А эта студентка, комсомолка, спортсменка, и просто красавица – моя жена Рита.
– Ты мне тут зубки не заговаривай, – студентка, комсомолка, спортсменка изобразила строгость. – Видела я, как ты пялился!
– Не пялился, а любовался, – с достоинством возразил я. – Набирался впечатлений.
– Набрался? – съехидничала "просто красавица".
– Не до конца!
– Ой,
– Вот такой он, Наташенька… – театрально вздохнула Рита, присаживаясь на подлокотник моего кресла. – Коварный!
– Я?! – возмутилось всё мое существо.
– А то кто же?
Я сграбастал девушку и пересадил на колени. Дивный ротик приоткрылся в наигранном возмущении, но мои губы закрыли его поцелуем.
– Вот… – выдохнула Рита спустя долгие секунды, и пробормотала: – Я же говорила… – она с нарочитым оживлением завертела головой: – А Даша где?
– А она уехала! – ответила Наташа, с умилением следившая за «сценой из семейной жизни». – Утром еще.
– А-а… – женушка заметно успокоилась, и вдруг прищурилась подозрительно. – Наташ, а чего у тебя глаза красные? Ты плакала? Этот негодяй довел тебя до слез?
– Нет-нет, что вы! – всполошилась Ивернева. – Миш… Михаил очень добрый, и… и вообще…
– Рита и Миша, – смилостивилась моя половинка. – Не хватало еще выкать… – она неожиданно замерла. – А-а… А ты где ночуешь, Наташ?
– Я?.. – Ивернева растерялась, синие глаза заметались. – У друзей…
– Не обманывай!
Стажерка сникла.
– На вокзале… – вытолкнула она. – На Ярославском…
– Наташенька! – я с укором посмотрел на Иверневу. – А мне ты могла сказать?
– Сам должен был догадаться! – отрезала Рита, и решительно заявила: – Наташ, собирайся!
– К-куда? – вытаращились синие озерки.
– К нам! Домой. Приютим. Да, Мишечка?
– Да, Риточка, – с удовольствием капитулировал я, и добавил со вздохом, в качестве самокритики: – И вправду, балбес…
– Поехали, Наташ! Балбесик нас довезет!
Рита вскочила, оправила платье и показала мне язык.
Вечер того же дня
Москва, улица Строителей
На улице стемнело. Чернота приникла к самым окнам, надышав завитки инея, искрившиеся в теплом свете люстры. Тихонько урчал холодильник, щелкала батарея, нагоняя волглый жар, а на плите скворчала картошечка, дожариваясь с лучком и колечками «Краковской». Даже прикрытая крышкой, тяжеленькая чугунная сковорода исходила наивкуснейшим духом.
А из ванной доносились журчанье и плеск – Наташа дорвалась до водных процедур. В воображении легко рисовалось розовое, налитое тело, пахнущее чистотой и юной свежестью. Юной… Хм. Вообще-то, Ивернева старше меня на два года, но раскрывать свой истинный возраст лучше не буду…
– Хорошо? – улыбнулась Рита. Она сидела напротив, в белом махровом халате, и расчесывала мокрые волосы.
– Хорошо… – согласился я, с мягкой улыбкой взглядывая на законную супругу… Нет, этот статус Ритке не идет. Супруга… От этого слова тянет чем-то бытовушным, «тёточным». Подружка – так вроде неправильно, но точней по смыслу. – Они у тебя скоро до плеч отрастут.