Царь Давид
Шрифт:
Та вскрикнула и принялась плакать.
– Не время, Маана, – прервала Авигея. – Нужно торопиться. Каждый час, что проходит, увеличивает опасность.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала?
– Заставь Давида действовать. Собрать его отряды. Вновь завоевать Иерусалим.
Вернулся Давид, поддерживаемый Эфраимом, Авигея уступила мужу свой табурет.
– Холодно, – сказал он, садясь. Потом он посмотрел на Авигею: – Да, Израиль без царя.
– Позволишь ли ты разрушить творение Господа, творение своей жизни? – сказала она.
– Творение моей жизни… – повторил
– Авигея права, – сказала Маана.
Твои отряды думают, что ты отречешься, – снова начала Авигея. – Если ты не отреагируешь быстро и энергично, то неважно, который из твоих сыновей попробует довершить то, что начал Авессалом.
– Что хочешь ты, чтобы я сделал? – жалобно спросил он.
– Пойди к солдатам, Иоаву, Абисхаю, Иттаю, чтобы воодушевить их. Отправь гонцов к тем, кто встал на сторону Авессалома, а именно: к своему племяннику Амессаю, и скажи, что ты его прощаешь, чтобы они воссоединились с тобой. Отправь гонцов в Иерусалим. Отправь гонцов в двенадцать племен.
Эфраим вернулся с тремя чашками молока и маленькими хлебцами на подносе. Он склонился к Давиду, который схватил свою и стал пить маленькими глотками.
– Хорошо, – сказал он, когда выпил все свое молоко и съел весь свой хлеб.
Он встал, пригладил бороду и провел рукой по волосам, встряхнул платье и надел плащ с помощью Мааны.
– Ты – хороший советчик, Авигея, – сказал он, прежде чем выйти за дверь.
Он застал Иоава внизу у лестницы. Два человека встали друг напротив друга. Давид схватил Иоава за руку и сказал ему:
– У нас есть общее дело.
– Я вижу, что ты преодолел свое горе, – сказал Иоав.
– Царь может похоронить сына, – ответил Давид. – Отец – никогда. Где твой брат и Еффей?
– Они хоронят мертвых и считают убитых врагов.
– Это были не враги, Иоав, – печально сказал Давид. – Это были не враги.
Через несколько дней Минахаим переместился в предместье. Здесь дышалось свободнее, потому что больше не было врагов, но каждый сдерживал дыхание: к кому попадет трон? Был ли Господь рядом с Давидом или он его предал? Другие города оказались не в лучшем положении: когда новости о смерти Авессалома пришли туда, женщины били себя по лицу, а мужчины в грудь.
– Но Авессалом, что с ним стало? – спрашивали люди солдат, которые сражались на его стороне, когда те вернулись в Иерусалим и ближние деревни: Бетоним, Вифлеем, Манакат, Бахурим.
– Он погиб в первый вечер.
– А Амессай?
– Он убежал.
Амессай укрылся в своем владении, со страхом ожидая решения своей судьбы. Он боялся не Давида, а его генералов и особенно Иоава.
Когда Садок и Авиафар получили послания от Давида, они воздели руки к небу. Где царь? Как он? Когда он вернется? Царь просил их передать следующее послание двенадцати племенам: «Убеждены ли вы в намерениях Бога? Носите ли вы траур по Авессалому или несете штандарт Израиля?» Давид подумал говорить от имени Самуила, но большинство старейшин, которые знали Великого ясновидящего, умерли, а что касается других, то лучше не пробуждать старые воспоминания.
Кровь
– Чего вы хотите?
– Нам нужен твой хозяин Амессай.
– Кто вы?
– Гонцы царя!
– Какого царя?
– Давида.
– Передайте мне сообщение.
– Мы можем отдать его только ему в собственные руки.
Амессай вышел. Они протянули ему свиток в кожаном мешочке.
«Ты моя плоть и моя кровь. Я прощаю тебя. Я ставлю тебя командующим вместо Иоава, с божьей помощью. Давид».
Амессай залился слезами, и на следующий день он совершил большое жертвоприношение, призывая на Давида благословение Бога. Вся Иудея узнала об этом прощении. Начиная с третьего дня старейшины или их послы нахлынули на Миханаим: они восхваляли мудрость Бога, который покровительствовал своему слуге, они умоляли царя о милосердии и сожалели о заблуждении, которое их толкнуло последовать за мятежником…
– Мы возвращаемся, – сообщил Давид на следующий день.
Царь открыл ворота дворца под приветственные возгласы народа, собравшегося, чтобы проводить его, он дал зарок больше сюда не возвращаться. И вот караван тронулся ветреным утром, когда шел сильный снегопад, покалывавший кожу.
На всем его пути посланцы городов и деревень Миспа, Гадара, Бетоним приходили приветствовать царя, принося ему маленькие мешочки сушеных фруктов, печенье, сушеную рыбу, чечевицу. Потом гонцы сообщили Иоаву и Абисхаю, что люди Иудеи ждут царя в Жилгало, чтобы помочь ему и его сопровождению пересечь реку. Там были Схимей, старец Бахурим во главе тысячи Бенжаминитов и Сива, служитель Мемфивосфея с пятнадцатью сыновьями и двадцатью слугами.
– Они не знают твоего брода, – заметил Иоав, обращаясь к Давиду.
И действительно, они перешли там, где вода доходила им до пояса, а то и по горло, и выбрались на другой берег, промокшие и замерзшие. Там они вымылись у ног царя. Среди них были Схимей Бенжаминит, человек из родни Саула, который оскорбил Давида: он присоединился к Авессалому и теперь приехал публично покаяться. Его оскорбления еще звучали в ушах Давида:
– Убирайся, проходимец! Убирайся! Кровожадный проходимец! Господь отмстит тебе за трон, который ты украл у Саула, и теперь он отдаст твой трон Авессалому, вот как воздадутся тебе твои преступления!
Да, это был тот же самый человек, который теперь, как мешок с плохо отжатым бельем, бросился в ноги к Давиду.
– Я прошу моего владыку забыть ту подлость, которую совершил твой слуга, когда мой царь покидал Иерусалим! Я публично признаюсь в бесчестье, и я первый сегодня из всего дома Саула, приехавший воздать дань твоему величию!
Это был прекрасный образец гнусности и лицемерия. Давид превозмог приступ тошноты.
– Ох! Избавиться от этого подлеца…
– Не осудить ли этого Схимея на смерть? – подсказал Абисхай. – Не этот ли человек проклинал помазанника божьего?