Царь горы
Шрифт:
— Одну секунду.
Хамзи открыл кейс и вложил полученный от Урбека листок в папку с надписью «Текущие расходы по проекту». Друзья четко фиксировали траты. Тем более, что теперь получение от Ордена отступных уже не представлялось такой уж неразрешимой задачей.
— Что будем делать? — осведомился Кумар. — Погуляем по городу?
— Что ты здесь не видел?
— Все видел.
— А ведешь себя как турист. — Биджар посмотрел на часы. — У меня встреча в адвокатской конторе, освобожусь не раньше семи.
— Самое время для ужина.
— Я заказал столик в одном чудесном местечке. — Хамзи подмигнул другу. — А ты обеспечь нам достойное сопровождение…
Вилла Луна
Италия, пригород Рима
15 декабря, среда, 17.01 (время местное)
Жажда ушла. Клаудии даже не пришлось покидать виллу: предусмотрительный барон держал в подвалах достаточно пищи, чтобы его дочери не приходилось охотиться на улицах, но девушка не почувствовала ожидаемого прилива сил. Не появилось бодрости, не появилось обычной после удовлетворения жажды свежести, да и сама чужая кровь показалась пресной, не очень вкусной, как нелюбимое вино. Жажда ушла, но Клаудия знала, что она скоро вернется. Очень скоро.
— Я не помешал, госпожа?
Епископ Руссо. Епископ! А выражается как дворецкий! Слабак! Клаудия подавила накатившее раздражение. Руссо молодец, и его вежливость не лакейская, а результат хорошего воспитания. Таких слуг следует ценить.
— Входите, епископ, прошу вас.
Руссо сделал шаг в комнату Клаудии, чуть поклонился и сообщил:
— Приехали епископ Джузеппе и епископ Адриано. Они не просили доложить, но я подумал, что вам будет интересно.
Давненько отец не собирал сыновей одновременно. Хотя… Вполне предсказуемый ход: предстоит серьезная операция, и у братьев появится возможность проявить себя, продемонстрировать Александру свою силу, свое право стать наследником…
— Они у отца?
— Нет. Находятся в своих комнатах.
— Если будут спрашивать, скажите, что я выйду в гостиную примерно в семь.
— Да, госпожа.
У Джузеппе и Адриано дрожат руки при мысли, что Алое Безумие достанется другому. Понимают, что первым делом победитель перережет неудачнику горло. Даже высушивать не станет — просто убьет. Инстинктивно. Они бы давно сцепились, но барон пообещал, что в случае междоусобицы уничтожит обоих. Крутой нрав Бруджи был хорошо известен, и братьям ничего не оставалось, как терпеть друг друга.
— Спасибо, Руссо.
— Рад служить, госпожа.
Епископ вновь поклонился, повернулся к дверям, но остановился, услышав неожиданный окрик:
— Руссо!
— Да, госпожа.
Она сама не ожидала от себя такого поведения. Как не ожидала столь быстро вернувшейся жажды, что станет невкусной кровь. Если раньше, еще пару месяцев назад, за ее вызывающими манерами и легкомысленными нарядами скрывались холодная логика и железный расчет, то сейчас, превратившись — внешне — в настоящую леди, Клаудия чувствовала непреодолимое желание действовать импульсивно, повинуясь внезапным порывам. Девушка знала, что сердце не подведет.
— Руссо… — Клаудия поднялась с дивана и почти вплотную подошла к епископу. Так близко, что разглядела даже алую искру на глазу масана — печать барона Александра, печать Алого Безумия. — Руссо, ты ведь знаешь об особенностях Амулетов Крови?
— Барон рассказывал, — кивнул епископ. — Впрочем, я догадывался и раньше.
Истинные кардиналы не любили распространяться о том, что древние артефакты требовали масанской крови. Информация не была тайной за семью печатями, но особенно не афишировалась. Конечно, в библиотеках Тайного Города есть работы по Амулетам Крови, но ведь всегда можно сказать, что это лживая пропаганда навов. Проверить же свои подозрения на практике удавалось немногим, в основном тем, кому выпало стать жертвой, а потому рядовым масанам оставалось довольствоваться слухами.
— Жертва выбирается по очень сложной формуле, иногда истинному кардиналу требуется вполне определенный масан, и только он.
— К чему вы ведете, госпожа?
Клаудия жестко посмотрела в глаза епископа:
— Не пугает, что однажды отец может пригласить в подвал тебя?
Руссо молчал почти минуту. Подобрался. Закрылся окончательно, лицо превратилось в непроницаемую маску.
— Это проверка?
«Обиделся…»
— Я думал, что доказал свою преданность…
— Ответь на мой вопрос, Руссо, — твердо произнесла девушка. — Это не проверка, это приказ. Я хочу услышать ответ.
— Я дал клятву. Я отдам жизнь за барона.
— Одно дело погибнуть в бою, и совсем другое — быть принесенным в жертву.
— Мне не нравится то, что вы говорите и как вы говорите. С вашего позволения, я пойду.
— Руссо, — негромко, но очень жестко проговорила Клаудия, — если ты хоть пошевелишься, я тебя убью. Прямо здесь. Ты знаешь, что я сильнее. И если ты не ответишь — убью. Потому что я задала вопрос не для того, чтобы разочароваться в тебе.
Теперь епископ понял, что его не проверяют. Точнее, что проверяют, но совсем не так, как он подумал изначально. А хуже всего, что проверяла его Клаудия, Глаза Спящего, проницательная сука, способная почувствовать малейшую ложь. Непредсказуемая сука, способная убить, повинуясь мгновенному импульсу.
— Амулеты Крови — наш крест, — глухо произнес Руссо. — Лидеры должны обладать колоссальным могуществом, ведь в их руках будущее семьи. А мы должны за это платить. Такова жизнь.
— И ты ляжешь на алтарь?
— Лягу, — поколебавшись, ответил епископ. Искренне ответил.
— Но ведь в повседневной жизни кланов необязательно использовать Амулет, — пробормотала девушка.
— Что?
Руссо сказал и осекся. Прищурился. Понял.
Клаудия не услышала вопрос. И последнюю фразу она произнесла для себя. Не для епископа. Но звук голоса заставил девушку опомниться:
— Спасибо, Руссо, это все, что я хотела знать.
— Да, госпожа.
Епископ отдал поклон ир-иллинэк, «выражение наивысшего почтения», и, пятясь, вышел из комнаты.
Клаудия знала, что он никому не расскажет о состоявшемся разговоре.
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь
Москва, проспект Вернадского,
15 декабря, среда, 20.07
— О чем ты думал, когда врывался в Башню?