Царь Иисус
Шрифт:
Все затаили дыхание, но было тихо. Когда пропел первый петух, земля вновь заколыхалась под ногами. Издалека до них донесся грохот, и они почувствовали себя словно на плоту, подхваченном высокой волной.
— Смотрите туда! Смотрите! — крикнул кто-то. Огромный валун, закрывавший вход в гробницу,
вдруг пошатнулся и покатился прямо на стражников, которые с воплями разбежались. Камень смял костер и раздавил кувшин с вином, что было слишком даже для видавших виды воинов, и они бросились что было духу в город, переведя
Тени, показавшиеся им вдалеке, были Мария, мать Иисуса, царица Мария, Мария-цирюльница, Иоанн, Петр и три кенитских вождя. Они не доверяли римлянам и сами наблюдали за гробницей с безопасного расстояния. Когда костер неожиданно погас, а римляне, надрываясь в крике, сбежали, они тоже немного испугались, и только Мария-цирюльница оставалась спокойной.
Они недоуменно спрашивали друг друга:
— Что случилось? Никто не видел? Что случилось? Притаившийся под терновым кустом недалеко от стражников, прибежал, дрожа от ужаса, Иоанн.
— Валун отвалился от гробницы и погасил костер.
— Теперь самая опасность, — сказала Мария-цирюльница. — Кто пойдет со мной сторожить до рассвета огонь?
Кениты отказались.
— Зачем нам костер? Луна светит ярко, и лучше нам не соваться туда до утра.
— Вы боитесь из-за камня?
— Разве камни катаются по земле сами по себе? Мария решительно двинулась к костру, собрала хворост, стала на колени и вновь раздула пламя. Потом она подошла ко входу в пещеру. Неровный свет костра смутно освещал внутреннее помещение. Возле камня, на котором она ожидала увидеть тело, стояла закутанная в белое фигура.
— О! О! — завопила она. — Смотрите, он стоит! Смотрите!
— Что там? — крикнул, не двигаясь с места, Петр.
— Безглавый дух. Тело исчезло.
Петр бросился к ней, но после бичевания ему трудно было бежать, и Иоанн обогнал его. Осветив пещеру головешкой, которую он выхватил из костра, Иоанн понял, что перед ним не дух, а штука погребального полотна.
— Римляне нас обманули, — сказал он подоспевшему Петру. — Кто-то уже побывал тут и оставил нам только погребальное полотно.
Петр, не раздумывая, вошел в пещеру. Его удивило, что грабители аккуратно свернули полотно и положили его на край плиты, не забыв о головной повязке.
Вскоре подоспели остальные и друг за другом, робея, вступили в пещеру. Никто не знал, что делать дальше, но так как стражники бежали, бросив оружие и посуду, то они решили дождаться их возвращения.
Те явились с первыми лучами солнца, и между офицером и Петром завязалась громкая перебранка. Каждый из них обвинял другого в грабеже. Петр предъявил приказ Пилата и пригрозил пожаловаться старшему офицеру.
В ответ младший офицер только рассмеялся:
— Эй, Симон Варавва, не мало тебе того, что ты уже получил?
Вмешались кениты, и мир был восстановлен. После долгих пререканий стало ясно, что ни один из
Солнце светило вовсю, когда римляне и иудеи возвратились в Иерусалим. Царица Мария одна осталась поплакать возле пещеры.
Из сада вышел, завернувшись в плащ, босоногий мужчина. Он остановился рядом с Марией и спросил, почему она плачет.
— Украли тело того, кого я любила. А ты — смотритель здешнего сада? Может быть, ты знаешь, где мне его искать?
— Мария!
Она подняла голову и не поверила своим глазам. Перед ней стоял Иисус.
— Господи, неужели ты одолел смерть?
Она хотела обнять его колени, но он отступил от нее.
— Не касайся того, кто был распят. Оставь меня, любимая, возвращайся в город и скажи моим ученикам, что я жив.
Ничего не понимая, она побежала в тот самый дом, который на Пасху Никодим уступил Иисусу и его ученикам. Она распахнула дверь и крикнула:
— Он жив! Иисус жив! Петр, я его видела. На нем твой плащ. С заплатой на плече.
Петр сбросил плащ, когда Мария-цирюльница позвала на помощь, и совсем забыл о нем. Иоанн с упреком сказал Марии:
— Женщина, ты сошла с ума. Мы уже один раз приняли за призрак кучу тряпок.
— Но я правда видела его.
Никто не хотел верить Марии, и ее даже в сердцах попросили выйти из комнаты.
Мария ушла, а немного погодя Иисус сам тихонько вошел к ученикам, и они чуть не умерли от страха. Он стоял перед ними, держась рукой за дверь, и растерянно улыбался, как ребенок, который ночью пришел в заполненную гостями столовую, не зная, чего ему ждать от родителей. Петр смотрел на него и, не в силах произнести ни слова, то открывал рот, то закрывал. Фаддей вовсе упал без чувств.
Первым пришел в себя и подал голос Фома:
— Если ты Иисус, а не демон, позволь мне дотронуться до тебя.
И он коснулся израненных рук Иисуса.
— Дети мои, — сказал Иисус ученикам, — я пришел проститься с вами. Скоро вы увидите меня в последний раз, а потом будете видеть меня гораздо лучше, чем до сих пор.
— Учитель, куда ты идешь? — спросил Филипп.
— В доме нашего Отца много комнат. Симон, сын Ионы, ты все еще любишь меня? — спросил он, повернувшись к Петру.
— Да, учитель, я люблю тебя, — еле слышно проговорил Петр.
— Тогда корми моих овечек. Но, правда ли, ты любишь меня, сын Ионы?
— Учитель, ты сам знаешь, что я люблю тебя.
— Тогда корми моих баранов. Но, Симон, уверен ли ты, что любишь меня?
— Учитель, тебе все ведомо. И тебе ведомо, что я люблю тебя всем сердцем.
— Тогда корми овец и баранов, которых я увел с пути истинного.
— А как же царство Божие? Долго нам его ждать?
— В канун Пасхи я все понял. Это царство нельзя взять силой.