Царь нигилистов 4
Шрифт:
Первое, что бросилось в глаза — печка с плитой, на которой женщины в сарафанах и лаптях готовили еду, которая пахла не то, чтобы совсем отвратительно, но посредственно. К вони похлебки примешивался запах пота и давно немытых ног.
Женщины оторвались от работы и поклонились в пояс хозяину и его спутникам.
На веревках, протянутых через всю комнату, сушилась одежда. Ни простыней, ни пододеяльников, ни наволочек — только портки, мужские и женские рубахи и нижние юбки.
— Ефим Фёдорович, а почему они на
— Боятся, что украдут, — объяснил купец. — Они спят-то в сапогах… у кого есть.
Вдоль стен были выстроены деревянные нары в два яруса, на которых собственно и спали. Вперемежку: мужчины, женщины, дети. Прямо в одежде и без всякого белья. Просто положив на голые доски армяк, кафтан или ватную кацавейку.
Счастливых обладателей сапог можно было по пальцам пересчитать. Расстаться с дорогостоящим предметом гардероба никто не решался. Да и лапти предпочитали не снимать.
Между нарами в центре комнаты располагались длинные деревянные столы и несколько лавок.
Вся обстановка живо напомнила Саше камеру где-нибудь в Бутырке. Только что без решёток.
— У нас чисто, — похвастался Гучков, — два раза в неделю подметаем, даже клопов нет.
Саша оценил. По слухам, клопы водились даже в Зимнем. Саша их не застал, поскольку в начале пятидесятых, когда Мама поселилась в отремонтированных для неё комнатах, была предпринята масштабная кампания по борьбе с насекомыми, и порошки персидские и турецкие закупались в товарных количествах.
А может Саша просто спал хорошо по молодости и завидному здоровью, так что не замечал паразитов.
Зато клопов Саша помнил по советскому детству, когда эти гады любили селиться под обоями в углах комнат.
Словно услышав хвастливую реплику хозяина, по полу прошествовал здоровый рыжий таракан. Саша вспомнил советские инстинкты и молниеносно наступил на него сапогом.
— Тараканщика надо вызывать, — вздохнул Гуков. — А с другой стороны, тараканы-то чего? Тараканы, они от богатства, Ваше Высочество. Это клопы от бедности.
Надо заметить, что тараканы тоже водились в императорских дворцах. Даже имелся штатный придворный тараканщик: новоладожский крестьянин Василий Лебедев. Бизнес его был настолько успешен, что сей предприниматель завел свой магазин и выстроил двухэтажную школу на собственные деньги.
Но дворцовые тараканы вели себя скромнее, и светлое время суток под ногами не шныряли.
Несколько участков на нарах было отгорожено дощатыми перегородками высотой около метра и завешено сомнительной свежести тряпицами. По аналогии с СИЗО Саша предположил, что это.
— За занавесками семейные? — спросил он.
— Да, — кивнул Гучков. — Вообще, занавески не по правилам, но идем навстречу. У нас есть комнаты для семейных, но не всем хватает.
Несмотря на дневное время, большая часть обитателей
— Растолкать их? — спросил хозяин. — Смеют дрыхнуть в присутствии великого князя!
— Нет! — сказал Саша. — Зачем? Им же, наверное, в ночную смену.
— В вечернюю, — поправил Гучков.
— Все в одну?
— Да, — кивнул Ефим Федорович.
— Во всех общих спальнях так? Все одновременно встают и идут работать?
— Конечно, иначе невозможно.
— Это верно, — сказал Саша. — Тогда должны быть пустые комнаты, да? Если все ушли на работу.
Гучков как-то замешкался и посмотрел в пол.
— Покажете? — спросил Саша.
— Да-а, — задумчиво проговорил Ефим Федорович.
Пустая комната нашлась на втором этаже. По площади она была метров в десять, и в ней каким-то чудом умещались двухъярусные нары у стен, и от окна к двери шел стол с лавками.
Саша прикинул число мест. Каморка была рассчитана человек на восемь. Никаких следов обитателей в ней не было. Ни одежды, ни узлов, ни еды. Даже плетеных корзин под нарами, как в большой спальне.
— Кого вы хотите обмануть, Ефим Федорович? — спросил Саша. — Здесь никто не живет.
— Да, это комната для семейных. Один из наших мастеров сюда скоро переедет.
— Понятно. Но я хотел посмотреть на общую спальню, опустевшую после того, как обитатели ушли на фабрику.
— Таких нет, — признался Гучков.
— Как так получается?
— Одна смена уходит на работу, Ваше Высочество, а другая приходит на её место.
— На те же спальные места?
— Да, — вздохнул хозяин.
— Понятно, — усмехнулся Саша.
Сходства с московскими тюрьмами прибавилось. С худшими из них.
— Я бы хотел это обсудить, — сказал Саша. — Есть у вас, где посидеть и поговорить на свежем воздухе?
— Да, конечно.
Они вышли из рабочей казармы и пошли в парк. После атмосферы спален и каморок майский воздух казался божественным нектаром.
Справа, под деревьями, вдоль дорожки, идущей к пруду, Саша заметил целую вереницу странных построек. По размеру они напоминали туристические палатки и имели такой же низкий вход, куда надо было пролезать ползком, только были не полотняными, а грубо сколоченными из посеревших досок.
— Что это? — спросил он.
— Дачи, — объяснил Гучков.
— Дачи?
— Рабочие строят на лето. Не улучшает, конечно, вид, но я не препятствую.
— Они что там живут?
— Да, когда тепло. Воздух лучше. Сейчас ещё холодновато ночами, но чуть позже большинство туда переберётся.
Саша в прошлой жизни сам был не прочь поспать в лесу в палатке. Но не всё лето!
Они дошли до кованой беседки, и сели на скамьи. Саша с Гогелем по одну сторону, Гучков — напротив.
Саша держал паузу, и Ефим Федорович начал первым.