Царь пустыни
Шрифт:
– Говорю, не получится у нас построить дружеские отношения. Но ближе мы станем. – Я легонько наступил на повреждённую ногу, вызвав у эльфа вопль, и тут же убрал ступню. – Не ори, родной. Поблизости бродят милые зверушки. Им твой крик покажется пением сладкоголосой сирены. Угадай, что они сотворят с вкусным, хоть и жестковатым эльфом.
Лысый закрыл рот ладонями. По впалым щекам катились слёзы от боли. Стресс не позволял ему детально изучить астральную картину подземелья и пещер, иначе он бы понял – кроме нас никого нет в радиусе минимум полусотни метров.
– Непередаваемые ощущения, правда?
– Совершенно
– Может. Сыграем в игру. Я задаю вопросы, ты отвечаешь. В награду за правдивые ответы не трону, в наказание за молчание выну косточки из твоей тушки, предварительно раздробив ради удобства извлечения. Интересно, каким ты после этого станешь. Никогда не видел бескостных эльфов.
– Не надо угроз!
– Почему я не могу использовать магию теней?
– У тебя на шее Ожерелье Обречённых – девять печатей, блокирующих любое проявление Тьмы в духовном теле смертного. Очень действенное средство. Его наносят на враждебных поклонников богов Бездны гархалы, беря в плен.
– К лешему, кто его создатели. Как оно снимается?
– Поклянись жизнью, призвав в свидетели Предвечную Тьму, что отпустишь меня живым, и скажу.
– Выдвигать условия в твоём положении глупо, – наступил я на сломанную ногу.
Тщетно силясь сдержать крик, эльф заколотил башкой о камни. Налюбовавшись зрелищем мучителя, разбивающего в кровь затылок, я милостиво перестал давить на рану.
– Буду пытать, пока не заговоришь или не умрёшь. Оно того стоит? Кстати, знатно ты прибарахлился. Поделишься?
Я сдёрнул с плеча эльфа сумку и вытряхнул содержимое. Из неё посыпались свитки, склянки эликсиров, принадлежности для начертания магических фигур и выпал кожаный футляр. В нём оказались те самые иглы, коими меня лысый протыкал, и прочие инструменты из набора продвинутого экзекутора.
– Я неумелый палач. Не знаю, куда втыкать, за что тянуть, чем бить. Однако, готов познавать новое.
В моих пальцах заплясала коротенькая спица. При поднесении её к лысому он замотал головой, потом закивал.
– В печатях используют глифы Присносущего Пламени и руны Бездны, сковывающие Тьму. Чем больше влито в них жизненной силы, тем крепче печати. Они постепенно разрушаются под натиском воли Обречённого. Но Ожерелье долговечно. Пройдут века, прежде чем иссякнет заложенная в него жизненная сила.
– Прочность печатей зависит от частоты попыток высвобождения Тьмы?
– Да, с каждой срок действия сокращается.
– Каким должен быть натиск, чтобы разрушить их?
– Очень, очень мощным.
– Срок действия можно продлить?
– Да. Для укрепления печатей понадобится обновить их. В прошлом адептам Бездны наносили татуировку-ожерелье кровью полубогов, нефилимов и полудемонов. У детей бессмертных телесный сок более насыщен жизненной силой, глифы и руны на его основе дольше держатся. Печати из божественного ихора почти вечны. Однако, и кровь простых смертных сойдёт.
Хм. Если заряжать печати моей кровушкой, построив замкнутый цикл – трата энергии на сдерживание – подпитка жизненной силой, – отпадёт необходимость в обновлении.
– Ты нанёс печати?
– Да.
– Хорошо. Пойдёшь со мной. Научишь.
– Э? – Бледность понемногу сходила с удивлённой физиономии эльфа. – Мне ещё не встречался носитель Тьмы, желающий избавиться от тёмных Даров.
– Я уникален. Знаешь, как отсюда выйти на поверхность?
– Разумеется, дорогой друг! – просиял лысый, учуяв спасение. – Объяснить не сумею, чересчур сложно, зато выведу. Помоги подняться!
Ну, хоть не требует нести его. Я протянул ему костяную руку. Приходящий в себя эльф испуганно отпрянул, доставив мне удовольствие реакцией. Совладав с чувствами, он взялся за искусственную конечность и неуклюже встал.
– Что это за место? – Я забрал сумку у собравшего вещи лысого. – Мы недалеко от Поющего Ручья?
Бой с крылатыми произошёл примерно в ночном переходе от оазиса. Восстановление заняло ночь, днём солнечники сидят под куполами барьеров. Следовательно, нашли они меня следующей ночью и перенесли сюда. Без сознания я провалялся самое меньшее сутки. Не могли эльфы уйти на приличное расстояние от столицы дома за несколько часов.
– Можно и так сказать, если для тебя расстояние, пройденное за четыре ночи верхом, считается небольшим. – Сколько же дней минуло с боя в пустыне?! Я опоздаю на встречу с Проклятыми! – Мы под Песчаными Водопадами, дружище, в сердце Белой пустыни.
Интерлюдия третья
Брадосец
Крепчающий ветер сбивал шапки барханов и уносил молочно-белые песчинки ввысь. Крохи взлетали выше растущих у маленького озерца деревьев, выше громады обелиска, торчащей из песка посреди засыхающего оазиса – к круглоликой Матери Луне и усыпанному мириадами звёзд небу.
На плоской вершине колоссального сооружения стояли двое – высокий старец с иссечёнными морщинами жёстким лицом и мужчина лет тридцати пяти. Сторонний наблюдатель, окажись таковой поблизости, непременно удивился бы столь необычному зрелищу. На вершину не вело ни верёвок, ни лестниц, отвесные стены обсидианового обелиска поражали гладкостью, несмотря на древность. На то, как оказались двое наверху, намекала еле заметная точка на фоне лунного диска. Смертный без магического зрения принял бы её за птицу, а маг, и то не любой, узнал бы резвящуюся на недостижимой для луков и баллист высоте мантикору. А вот небесного змея, составляющего компанию крылатой кошке, не увидел бы никто. Полупрозрачное гибкое тело чудовища полностью сливалось с темнотой неба и оставалось невидимым в астрале.
Ветер трепал просторные одежды и играл длинными волосами – седыми у пожилого чародея и чёрными как смоль у молодого аллира с парными мечами на поясе и колчаном за спиной. На красивом, породистом лице последнего отражалось презрение. Он не сводил неприязненного взгляда со старика, опирающегося о непримечательный посох странника.
– Ты такой же приставучий, как и раньше, – пробурчал черноволосый. – Я уж надеялся, что сбил тебя со следа в аранье.
– От меня не убежать, сам знаешь, – ровным голосом ответил чародей. – Но местечко ты выбрал укромное. Ныне живущие забыли, зачем построен обелиск и о тайнах, хранимых им. Кое-кому пришлось изрядно потрудиться, разгадывая его загадки.