Царь
Шрифт:
— Тьфу на тебя, — обиделся стрелец, — не хочешь не ешь!
Внезапно переменился ветер и до бивуака донесся дым костров и просто сводящий с ума запах жарящегося мяса. Все стрельцы дружно повернулись к источнику умопомрачительных ароматов и синхронно сглотнули слюну.
— До чего же хорошо пахнет, — не удержался Игнат.
— Должно немцам готовят, нехристи! — Злобно буркнул чернобородый.
— Может и так, у них своих домов нет, готовить некому.
— Становись! — прервала их разговор команда, и стрельцы, оставив свои дела, бросились в строй.
Едва они успели построиться и выровнять ряды, как мимо них проскакала
— Здорово стрельцы! — звонко крикнул он.
— Здравия желаем вашему царскому величеству! — проревела в ответ недавно заеденное в царских полках приветствие добрая тысяча глоток.
— Благодарю за службу!
— Ура! Ура! Ура!
Под крики стрельцов царь повернул коня и, помахав на прощание рукой, поскакал дальше. Кавалькада двинулась за ним, и перед стрелецким строем остался только полуголова Пушкарев.
— Вот что служивые, — объявил он, едва стихли крики, — за то, что потешили вы царя-батюшку учением военным, жалует он вас: вином, хлебом и мясом. Хотя, верно, сами уж учуяли. Ну-ка, шагом марш к котлам! Да не толпитесь, оглоеды, всем хватит.
Стрельцы, повеселев, зашагали в сторону костров, где для них варилось и жарилось угощение. Как выяснилось, государь не поскупился. На каждый стрелецкий десяток пришлось по зажаренному целиком на вертеле барану, да по полуведру хлебного вина и это не считая вареной в котлах говядины, да еще по караваю хлеба каждому ратнику. Неподалеку от стрельцов расположились солдаты, а следом за ними драгуны и напротив рейтары. Посреди лагеря были накрыты столы для царя и его ближних бояр и полкового начальства. Время от времени, оттуда выкликали отличившихся на учении ратников и потчевали их с царского стола. Потом говорили, что некие вызванные вместе драгуны и солдаты едва снова не подрались, но государь не осерчал на них, а напротив смеялся и даже поднес по чарке из своих рук, велев помириться. Таковой чести не всякий боярин удостаивался, так что польщенные царской милостью служивые тут же помирились и обнялись, не забыв при этом посулить на ухо противнику вдругорядь переломать кости.
Чернобородый Семен, пил и ел в три горла, пока было куда, а затем, икнув, посетовал:
— Я слышал, что немцам по барану каждому дали и вина без меры наливали!
— Откуда слышал-то, — усмехнулся Игнат, — ты же не отходил никуда?
— Ты что мне не веришь? — Пьяно вскинулся стрелец и посмотрел на собеседника осоловелыми глазами.
— Да ну тебя!
На другой день после учений в Москву пришли вести, что возвращается посольство из персидских земель. Привез их один из отправленных в составе посольства боярских детей по прозванию Михаил Давыдов. Узнав об этом, я велел без проволочек позвать его, и скоро гонец стоял передо мной и моими ближниками.
— Здрав буди, государь, — бухнулся он в ноги, едва поняв, кто перед ним.
— Встань, нечего полы протирать.
— Как прикажешь, царь батюшка!
— Ну, рассказывай, как съездили, чего видали, чего слыхали?
— Так, это, — немного растерялся Давыдов, — я письма от дьяка Иванова привез, там все описано…
— Успею я письма прочитать, ты мне своими словами расскажи, как вас приняли, да сделали ли дело, да что, может, видел в иных землях достойного описания?
— Как повелишь, государь! Все расскажу как есть. Только начать-то с чего?
— Так с начала и начни, что за страна Персия?
— Богатая страна, государь. Обширная, и народу в ней много. Жарко только там и, бывает, лихоманка [31] свирепствует. Сначала, мы по морю плыли, а потом, значит, дьяк наш купил верблюдов, да лошадей и караванщика нанял, чтобы проводил, да и двинулись мы дальше. Ах, да, совсем забыл, шах как узнал, что мы приехали, послал нам навстречу кызылбашей [32] своих, чтобы проводили нас.
31
Лихоманка — Лихорадка.
32
Кызылбаши — Буквально красноголовые. Одно из названий персов в то время.
— Что, разбойники озоруют?
— Да как тебе сказать, государь, в тех краях что ни бек, то разбойник… купеческие караваны коли большие ходят — откупаются, а малые могут и разграбить, а людей до смерти побить. Ищи потом свищи, ветра в поле. Да и кабы в поле, а то поначалу все больше горы. Но потом и поля пошли и леса даже. Ну и добрались мы до Исфахана. Шах Аббас принял нас с почетом. Подарки ему понравились, сетовал, правда, что девок ему не привезли для гарема. Он, де, наслышан, что девицы в наших землях красивые, да ладные и желал бы в своем гареме иметь таковых.
— Совсем осатанел, старый хрыч, — хмыкнул Вельяминов, — не хватало еще басурманам наших девиц дарить.
— Грузинские цари дарят, — пожал плечами боярский сын, — бывает даже царских дочерей.
— Видать тяжко им приходится, — задумчиво протянул Романов, — раз детьми откупаются.
— Что шах про торговлю сказал? — проигнорировал я проблемы Багратионов.
— Да шах не против. Вот только…
— Что, только?
— Ну, он, как водится, такими делами заниматься не стал, а велел визирям своим, а те поначалу вельми обрадовались, потом заскучали, потом бакшиш [33] просить вздумали.
33
Бакшиш — Подарок, взятка.
— Вот, паразиты, нигде своего не упустят! Шаху не жаловались?
— Так шах не каждый день принимает, дела приходится через визирей вести, а им, сказывали, купцы местные заплатили, да так богато, что те словно оглохли.
— Вот, значит как. Не хотят мусульмане конкуренции…
— Да какие мусульмане, государь! Сами кызылбаши только воевать, али грабить, а по торговле у них все больше армяне. А они хоша и христианского роду племени, а иной раз к единоверцам хуже собак. Только пусть тебе про эти дела, государь, сам дьяк расскажет. А то я многого не ведаю, еще перевру по простоте своей, али недомыслию…