Царь
Шрифт:
— Что вы на это скажете, лейтенант?
— Ничего.
— Ничего? — с возмущением воскликнул бывший воевода Дерпта, — да ведь вы разбойники дочиста ограбили меня…
— Я наемник, гер Карнковски, — пожал плечами офицер, — в ту пору я служил герцогу Мекленбурга, как сейчас королю Богемии.
— Вы раньше этого не говорили, фон Гершов, — заметил посланник.
— Вы раньше этого не спрашивали, — безучастно откликнулся лейтенант.
— С вашего позволения, господин граф, — вмешался в разговор второй офицер.
— Говорите, капитан.
— Лейтенант служит со мной уже четыре года и за это время мы, где только не побывали. Я, конечно, знал, что он прежде служил в войсках герцога Иоганна Альбрехта, и не в обиду будь сказано, среди нас рейтар это лучшая рекомендация. Так я вот что скажу
— В самом деле, — согласился Хотек, — если война длится сколько-нибудь долго, то люди этой профессии успевают побывать на всех сторонах.
— Совершенно верно, господин граф, — поклонился капитан.
— Что же, полагаю, инцидент исчерпан, ваше королевское высочество, продолжайте развлекаться! — попрощался посланник.
Через некоторое время, оба офицера оказались в шинке и, заказав по доброй кварте пива, стукнули кружками.
— Что Болеслав испугался? — спросил капитан, ополовинив свою.
— Вот еще, — усмехнулся фон Гершов, последовав его примеру.
— Испугался, — удовлетворенно заявил ему собеседник, — иначе ты не стал бы пить.
— Иди к черту!
Довольный капитан засмеялся, и они снова приложились к пиву и, выпив, потребовали еще.
— Так таки и не помнишь этой расфуфыренной девчонки? — снова заговорил он, когда им принесли требуемое.
— Я что, должен всех продажных девок помнить на своем пути?
— Ты думаешь, она продажная девка?
— Знаю! Вопрос лишь в цене.
— Похоже, она крепко ранила тебя в сердце, дружище.
— Она мне жизнь сломала.
— Ха-ха, какие слова! — засмеялся, было, капитан, но затем резко оборвал смех. — Ты знаешь, что мы скоро возвращаемся?
— Откуда? Я думал, что мы пойдем в Московию вместе с этим напыщенным принцем.
— Нет, у нас много дел в Богемии.
— Мне все равно!
— Вот и правильно. Только граф велел мне подыскать человека, которого можно отправить с письмом в Померанию. Очень важным письмом.
— А я тут при чем?
— Ну, ты ведь померанец…
— И что, ты хочешь отправить офицера как простого гонца?
— Не простого, Болеслав. Дело весьма важное. К тому же граф не забудет этого происшествия и когда мы вернемся, у него и отцов иезуитов к тебе могут возникнуть вопросы. Ей богу, тебе лучше держаться пока подальше от Богемии. Потом вернешься, все позабудется или вовсе будет не до того.
— А у тебя не будет неприятностей?
— С чего бы? К тому же я думаю на время оставить службу. Ты ведь знаешь, что я нашел одну богатую вдовушку, а это такой товар, что долго не залежится…
— Спасибо тебе капитан Вааль, я твой должник.
— Я же просил не называй меня так! Я женюсь, разбогатею и буду зваться как благородный господин, к примеру — фон Вальденштейн! А должок… кто знает, может и вернешь.
Ранним утром не успела еще просохнуть от росы трава, на Поганое поле вышли царские полки. Всюду раздавался мерный топот ног, сухой треск барабанов и гортанные команды офицеров. Первым прошли немцы из Мекленбургского полка и на ходу перестроившись из колонны в две батальные линии заняли левый фланг. Следом несколько менее стройно, все-таки довольно ловко вышли стрельцы в красных кафтанах и заняли центр. Следующими старательно маршировали на правый фланг солдаты из недавно сверстанного полка нового строя, для большинства которых этот смотр был первым. Не смотря на то, что опытных солдат среди них было немного, маневр был проделан быстро и четко. Так что даже обычно скупой на похвалу полковник Гротте, одобрительно кивнул головой и буркнул в усы: — гут! Затем раздался стук копыт и на поле появились пушкари из царского артиллерийского полка. На каждое орудие приходилась шестерка крепких ногайских лошадок уверенно тащивших свой груз. Следом за ними четвериком везли телегу с зельем [29] и прочим припасом, а прислуга за исключением нескольких начальных людей, гарцевавших верхами, бежала рядом. Достигнув назначенных им мест, пушкари споро отстегивали упряжки и, передав их коноводам, выкатывали орудия в первую линию пехоты. Каждый из них настолько хорошо знал свое
29
Зелье — порох.
Тем временем с другой стороны поля строились кавалеристы: рейтары, кирасиры и драгуны. Едва ратники достигли готовности, командовавший конницей Никита Вельяминов махнул воеводским шестопером и рейтарский полк пришел в движение. Сначала шагом, потом все убыстряя аллюр, московские дворяне двинулись на пехотную линию. Казалось, что тяжелая кавалерия непременно стопчет осмелившихся стать на ее пути пехотинцев, однако у тех было свое мнение. Первыми в дело вступили пушкари вжавшие фитили в затравки своих пушек и давшие дружный залп по атакующим конникам. Будь их орудия заряжены ядрами, а не соломенными пыжами, рейтары наверняка не досчитались бы многих своих товарищей. Позиции обороняющихся затянул дым, под прикрытием которого из строя выбежали саперы, таща на ремнях рогатки, и быстро установили их на пути конной лавы. Рейтары, впрочем, тоже были не лыком шиты и, доскакав до преграды, развернулись и принялись караколировать. В ответ по ним дали несколько залпов из мушкетов, пищалей и пушек, заставив все-таки отступить. Тогда окольничий ввел в дело драгун. Те быстро пересекли поле и дали залп по пехоте, под прикрытием которого их спешившиеся товарищи ринулись к рогаткам и принялись их убирать. Стоящие за заграждением пикинеры не ожидали подобной подлости, но, не растерявшись, бросились вперед, пытаясь достать противника своим оружием. Слава богу, что в чаянии маневров у пик не было наконечников, иначе это бы стоило многим драгунам жизни. Впрочем, копейщики и тут не сплоховали и принялись лупить своих противников плашмя как оглоблями. Те пробовали отвечать, однако у защищенных панцирями и шлемами пехотинцев было преимущество. Тем не менее, осатаневшие от такого противодействия драгуны все-таки растащили заграждения и кинулись драться. Конечно, их ружья были короче пик, но многие пикинеры на свою беду успели их поломать, и не смогли отбиться от ловко махающих прикладами противников. Пока они так "развлекались", Вельяминов подтянул к образовавшимся проходам кирасир и был готов атаковать, но тут я велел трубить отбой. Кавалеристы, услышав сигнал, организованно отошли, кроме тех, кто продолжал ожесточенно драться с пехотой. Расходившихся вояк впору было разливать водой, но, слава богу, вскоре и их утихомирили.
— А все-таки, Хайнц, мы твои заграждения развалили, да не останови нас, порубили бы в песи! — Горделиво заявил Вельяминов командиру оборонявшихся.
— Прости, Никита Иванович, — не согласился с ним Гротте, — но будь наши ружья заряжены свинцом, а не паклей, вы бы до рогаток даже не дошли.
— Чего бы это? — нахмурился окольничий.
— Ладно-ладно, — прервал я спорщиков, — вы еще подеритесь, горячие финские парни!
— Зачем драться, мой кайзер, — флегматично отозвался немец, — все и так ясно.
— Что тебе ясно? — окрысился Вельяминов.
— А ты что скажешь, Анисим? — спросил я у стрелецкого полуголовы, не обращая внимания на спорщиков.
— Ежели ляхи попрут на нас так же как Никита Иванович давеча, — спокойно отвечал умевший зрить в корень Пушкарев, — побьём супостата!
— Клюге?
Командовавший новоприборным полком наемник лишь развел руками:
— Ваши солдаты еще не опытны, но уже знают свое дело, ваше величество, а в обороне, под прикрытием артиллерии они будут непобедимы.
— Понятно, а что по действиям конницы скажете, господа стратеги?
— Рейтары действовали неплохо, — отвечал, поразмыслив, Гротте. — На рогатки не налетели, кароколировали весьма изрядно. Будь на нашем месте гайдуки или казаки, они бы их смяли.
— Федькины драгуны умно подошли, — поддакнул Анисим, — не на нас, а на новобранцев. Ну и рогатки как ни крути разобрали. Молодцы, чего там!
— А почему это на вас не умно? — удивился Клюге, — пикинеры лучше стрельцов!
— Это, смотря когда, — охотно пояснил стрелец, — ваши то с жердями стояли без наконечников, а мои с бердышами. Начнись драка, куда больше побитых было бы!