Царь
Шрифт:
По Вильно, превратившемуся в переполненный войсками военный лагерь, уже который день ходил весьма приметный монах-василианин [27] с густой бородой и внимательными глазами. Быть униатом в Речи Посполитой совсем не просто: католики их презирают, православные ненавидят, а протестанты и вовсе не замечают. Мало кто кидал в кружку монаха подаяние, гораздо чаще беднягу прогоняли, а иной раз пытались даже бить. Впрочем, униат был весьма крепок и не всякому давал себя в обиду, отчего скоро сделался довольно популярен. Наемники вообще склонны уважать силу и готовность ее применить и потому
27
Василиане — Униатский монашеский орден святого Василия.
— Эй, монах, — пьяно кричал униату капрал Курт, — бросай свою кружку и вступай в наш эскадрон! Сразу видно, что ты крепкий парень и видал всякие виды. Не годится такому молодцу прозябать, собирая милостыню для своего аббатства.
— Мне нельзя, — добродушно усмехался на это василианин.
— Вздор! Отчего это тебе нельзя?
— Вы католики, а я униат.
— И что с того? Да, я католик, но вон Франц, он совершенно точно реформат! А что касается Михеля, то я совсем не удивлюсь, если узнаю, что он молится дьяволу!
Сказав это, капрал залпом осушил свой кубок и пьяно захохотал. В общий зал, тем временем, заглянул рейтарский офицер и, неодобрительно посмотрев на капрала, сухо заметил:
— Какого черта ты так набираешься Курт? Завтра твоя очередь в караул!
— Так точно мой лейтенант! — выпучив глаза, гаркнул тот в ответ, — вы всегда можете положиться на старину Курта. Завтра утром я буду трезв, как монашка перед торжественной мессой, тем более что выпил всего ничего!
Офицер ничего не ответил на браваду своего подчиненного и, окинув его мрачным взглядом, вышел.
— Кто это? — спросил монах капрала, кивнув в сторону ушедшего.
— Да так, — неопределенно тряхнул тот головой, — наш лейтенант, та еще свинья!
— Почему же свинья, он что много пьет?
— Совсем не пьет, потому и свинья! — снова захохотал довольный своей шуткой наемник. — Мало того сам не пьет, так еще и другим не дает. А что будет такому бравому военному как я, с одной маленькой кружечки доброго пива? Да я могу пить всю ночь напролет, а утром ни одна скотина не посмеет назвать меня пьяным, кроме лейтенанта фон Гершова конечно!
— Фон Гершова? — переспросил монах.
— Да так зовут, этого чертова померанца!
— Фон Гершов из Померании, — задумчиво повторил его собеседник. — А знаешь, я думаю, что ты врешь!
— Я вру? — изумился
— В том, что можешь пить всю ночь!
— Ах ты, мерзавец!
— Поспорим?
— А кто заплатит за выпивку?
— Тот, кто проиграет.
— Годится, — обрадовался капрал, — эй, шинкарь, или как там тебя, тащи выпивку, его преподобие меня угощает!
Примерно через час, монах с легким недоумением посмотрел на заснувших вокруг него рейтар, и покачал головой. Затем он поднял своего собутыльника и, перекинув его руку себе через плечо, потащил прочь из кабака. Шинкарь вздумал было преградить ему дорогу, но сверкнувшая при тусклом освещении монета мгновенно переменила его планы. Несмотря на то, что пьяный капрал был довольно тяжел, василианин закинул его на плечо как куль и нес без малейшего напряжения. Миновав без приключений патрули, он дошел со своим грузом до рощи, где скинул свою поклажу на землю. Оглянувшись вокруг, он досадливо нахмурился и, сунув пальцы в рот. собрался свистнуть, но появившийся из темноты человек, одетый как средней руки шляхтич, остановил его:
— Не стоит поднимать шум, отец Мелентий.
— Давно бы показался, так и шуметь бы не пришлось, — огрызнулся иеромонах.
— Какие новости?
— Войско королевича готово к походу и скоро выступит.
— И какие же силы удалось собрать Владиславу?
— Много! Одних конных почти восемнадцать тысяч, да еще шесть тысяч венгерской и немецкой пехоты.
— Ого! А много ли гусар?
— Двенадцать хоругвей, да еще рейтары.
— Недурно!
— А сверх того гайдуки, да обозные, да слуги и всяко разные…
— То есть не менее двадцати пяти тысяч бойцов, — задумчиво сказал Михальский, — а этого, зачем притащили?
— Это капрал "Черных рейтар". Они только что прибыли из Империи.
— Хорошо, отойдем подальше в лес и там без помех допросим.
— Нам нужно как можно скорее возвращаться в Москву.
— Вам нужно! Я дам вам несколько человек в сопровождение. Они помогут добраться до места и сообщить государю обо всем, что вы узнали.
— А ты?
— А у меня тут еще дела.
— Но…
— Не беспокойтесь, когда я и мои люди понадобятся, мы будем рядом. А пока военные действия для королевича Владислава начнутся немного раньше, чем он думает. Благословите меня.
Сказав это, Корнилий опустился на колено, и царский духовник осенил его крестным знамением и протянул крест для поцелуя. Михальский истово приложился и, поднявшись, постоял какое-то время рядом. Затем мужчины обнялись и по православному трижды расцеловались.
— Что вы пили, отче, — немного удивленно спросил Михальский, услышав ядреный запах.
— Зачем тебе это знать, сын мой, — добродушно усмехнулся иеромонах, — еще решишь попробовать, да не справишься. Нет уж, эту тяжесть я один понесу.
— Я счастлив приветствовать ваше царское величество, от имени моего государя, всемилостивейшего короля свевов, готов и вендов Густава II Адольфа… — рассыпался в учтивостях только что прибывший посланник шведского короля.
Обычно, узнав о приближении посольства, ему навстречу высылают приставов, с тем, чтобы встретить их с необходимой помпой, и заодно уберечь от возможных неприятностей. Затем дипломатические работники какое-то время отдыхают, а дьяки и подьячие посольского приказа готовят все к торжественной аудиенции и церемонии вручения верительных грамот. Однако я в последнее время нахожусь в несколько взвинченном состоянии и, узнав об их прибытии, велел тащить в Кремль немедленно, что и было тут же исполнено. После этого мне в очередной раз пришлось убедиться, что служащие мне стольники и стряпчие понимают все буквально.